Наталия Антонова - Любовное томление

Инна посмотрела на хозяйничающего Петра и улыбнулась.

– Значит, – сказала она, – там у меня в рюкзаке минералка и бутылка «Хванчкары».

Он кивнул и скрылся в домике. Через пару минут они уже сидели напротив друг друга.

– За тебя, – сказала Инна и отхлебнула красную терпкую влагу из своего стакана.

– Взаимно, – Пётр последовал её примеру.

Небо над ними истекало всеми оттенками гранатового сока. Со стороны озера приятно тянуло прохладой. Костёр погас. Мягкими отсветами пурпура переливались угли. Редкие искры подёрнулись пеплом. И только когда набегал ветер, вспыхивала изнутри яркая точка и расходилась ярким веером переливов от багряно-красного до бледно-лилового, чтобы медленно угаснуть во всепоглощающей черноте.

Первые лунные лучи коснулись земли. Дрогнула трава от набежавшей дрожи. Звёзды густыми каплями рассыпались вдоль млечного пути. Инна взяла со стола веточку петрушки и откусила кончик, – тебе не бывает здесь одиноко? – спросила она.

– До сегодняшнего дня не было… – ответил он и поднялся, – я постелю вам в горнице, а сам лягу на кухне.

– Как хочешь… – Инна потянулась к бутылке «Хванчкары» и налила себе ещё немного. Ей нравилось сидеть здесь и смотреть на звёзды. В городе они были совсем другими…

Может быть не такими ясными, не такими смелыми…

На озере надрывались лягушки.

– Всё готово, – услышала она голос Петра.

Спать Инне совсем не хотелось, но всё-таки, она вошла в избушку и осмотрелась.

Мало, что изменилось здесь со времени её последнего приезда. Всё тот же запах смолы и сухих трав, какая-то особенная чистота, на которую способны только мужские руки. Она разделась и легла на старую самодельную кровать.

Инна спала на ней ещё в детстве. Она почувствовала, как защемило сердце, ещё немного и защиплет глаза.

– Да, что же это со мной? – подумала Инна, – ведь я уже давно перестала быть ребёнком. Впрочем, и в детстве Инна плакала весьма и весьма редко. Почему же теперь ей стало так тоскливо и одиноко? Может быть потому, что нельзя вернуть прошлое? Засыпая, ей уже не дано слышать голоса деда и старого лесника, и в полночь дед уже не придёт, не сядет на край скрипучей кровати и не погладит её рассыпавшиеся по всей подушке волосы. Это слово «никогда» – самое невыносимое для сердца.

– Пётр! – позвала она тихо, – ты спишь?

– Нет, ещё, – ответил он так же тихо.

– Ты не мог бы прийти сюда? – она прислушалась.

Но он ничего не ответил. Хотя ей казалось, что в тишине она отчётливо слышит его дыхание. Прошла минута или две. Инна лежала с открытыми глазами и смотрела, как в проём двери падают тёмные остроконечные тени от елей, росших возле самого дома. И вдруг тени лежащие на полу исчезли…

В проёме возникла фигура Петра так внезапно, точно она материализовалась из воздуха.

– Вы звали? – он оставался стоять на месте. Лунный свет падал ему на лицо и оттого Пётр казался инопланетно-далёким и желанным одновременно, как герой одной из сказок великого Андерсена.

– Звала, звала, – сказала Инна, – ну чего ты там застыл?! Иди сюда.

И видя, что он не двигается с места, добавила, – я расскажу тебе сказку, а то что-то не спится. Добрую сказку. В ней не будет ни злого волка, ни глупой Красной шапочки. Иди! – она шлёпнула ладонью по краю постели.

Он подошёл. Осторожно опустился рядом и…стал смотреть на блики, разбегающиеся возле его ног.

– Жила была на свете одна Прекрасная Дама, – сказала Инна, – она была очень гордой и независимой. Всё, что она достигла в жизни, было её собственной заслугой. Никому и ничем она не была обязанной. И хотя жила она во времена Больших перемен, всё у неё было: и любимая работы, и счёт в банке, и хороший дом, и много всего прочего, чем она гордилась. Пока однажды не вздумалось Прекрасной Даме отправиться в путешествие. Долго ли, коротко ли, она путешествовала, но однажды она заехала в заколдованный лес и… заблудилась.

Инна взяла руку Петра, перевернула её ладонью к себе и неожиданно прижала к своей груди.

Притихший Пётр, который до этого не сводил с неё изумлённых глаз, вздрогнул.

– Дальше рассказывать? – спросила Инна шёпотом.

– Рассказывайте, – хрипло ответил он.

– Ну, вот, заблудилась Прекрасная Дама, и до того ей стало печально и одиноко, что защемило у неё сердце, защипало глаза.

Спрыгнула Прекрасная Дама со своего верного коня, села на землю, обхватила голову руками и горько-прегорько заплакала. Сколько времени лились из её прекрасных глаз горючими ручьями слёзы, никому неведомо. Но только, вдруг, почувствовала Прекрасная Дама, как кто-то коснулся её плеча. Она подняла голову и увидела перед собой прекрасного юношу. Волосы его были точно пшеничный колос на солнце, глаза синеву затмевали. Роста и телосложения он был богатырского. А когда заговорил он, то показалось Прекрасной Даме, что льётся пригоршнями из серебряного ковша мёд сладкий да прозрачный.