Арджуна Куцак - Медсестра. Кабак

– А ну-ка, подойди-ка.

Он подошёл, и Мария указала на пятно «Пяти Озёр» на полу.

– Мой!

– Ваш!

– Дай тряпку.

После этих слов Мария вырвала у него тряпку из рук и стала стегать ею Кузнецова. Так они с хохотом побежали через всё отделение до дальнего туалета, где Кузнецов закрылся и держал дверь за ручку, так как щеколды не была. Мария Васильевна переводила дух перед закрытой дверью.

– Жалкие попытки, Кузнецов. Я тебя вместе с дверью сейчас открою, – сказала Мария.

– Вы меня недооцениваете, у меня железная хватка. Если взялся, уже не отпущу.

– Да ты, когда ведро воды несёшь, надвое переламываешься.

– Так это одной рукой то. Двумя я хоть ванну воды перенесу.

– На словах ты Лев Толстой, а на деле хер лапшой, Кузнецов.

– Я вам докажу! – в порыве пьяной дерзости с пафосом сказал солдат, открыв дверь. – Спорим, я вас сейчас подниму и назад в сестринскую отнесу?

– Ты, что, охуел? Хочешь сказать, я вешу как ванна с водой, паскудышь?

– Нет, вовсе нет. Но так вы на себе почувствуете мою железную хватку.

–Железная да железная. Откуда у тебя, деревянного, железная?

Вместо ответа разгорячённый водкой и ночью солдат схватил медсестру двумя руками там, где у обычных женщин начиналась талия. Но Мария Васильевна была с изюминкой и без талии. Оторвав от пола медсестру, Кузнецов весь сгорбился, а его межпозвоночные диски сплющились, и лишь прямая мужская принципиальность убеждала его не сдаваться. Позвоночник Марии, наоборот, почувствовал благодарное облегчение, а сама Мария рассмеялась от нахлынувшего приступа радости. Ефрейтор упёрся лицом прямиком в её пышную грудь и завалил медсестру ещё больше на себя, чтобы хоть как-то устоять на ногах. После чего с решимостью локомотива побежал в сторону сестринской. Благо ощущение пышной женской груди на лице придавало ему тестостероновой бодрости и сил. Мария смеялась как малое дитя, наглаживая окаменевшие плечи солдатика, испытывая помимо радости и другие, более сладкие чувства. Внезапно Кузнецов всем своим существом почувствовал, как Марию Васильевну бросило в пот, и от неё запахло чем-то вроде кефира. Он не смотрел ей в лицо, но знал, что её губы наполнились кровью, от чего стали маняще-алого цвета. От этих ощущений с Кузнецовым произошло почти то же самое. Мария так же моментально это почувствовала, и, продолжая наглаживать своего носильщика левой рукой, правой стала расстёгивать халат. Продолжая смеяться, в порыве нахлынувшей страсти она вытащила на свет божий свою увесистую и белую левую грудь, и солдатик, чья кровь давно уже иммигрировала из головного мозга в пенисный, впился в розовый сосок и принялся жадно сосать.

– Соси, Кузечка, – стонала в истоме Мария.

Он уже поставил её на землю и прижал к стене, обоими руками распахивая её одежду.

– Пей меня, Кузя! Пей до дна! Сожми их, выдави всё до последней капли.

Её рука уже намертво схватила за член несчастного ефрейтора, и дальнейшее было неизбежно. И отвратительно.

Тем временем, жизнь в сестринской шла своим чередом. Степанов косыми взглядами и плохими шутками пытался охмурить Наташу, а молчаливый Агапкин ждал своего часа. Он умело пропускал рюмки и сохранил трезвость ума. Вся его скромность была лишь маской холодного расчётливого человека.

– … так я с наряда прихожу, – продолжала Степанов. – И тут, вот тебе раз – форма «раз». А у меня в карманах две мобилы и зарядка. Разбивать их не хочется. Одну то не жалко – не моя, но за вторую, думаю, надо бороться. А у нас в нателке, Наталья Борисовна, кармашек такой есть прямо на члене. Не знаю, зачем он там, но мой телефон влез, как под него сшито. На зарядку, думаю, пофиг, на вторую мобилу тоже, так и оставил их в кармане. Так вот, скинул всё шмотьё в кучу, вывернул химзу, берцы вытряс. А дежурный тогда был, его знать надо! – смеялся Степанов. – Стоит и смотрит на меня, на вещи даже не взглянул. Смотрит и ждёт, а я тупого из себя строю. Подходит ближе, говорит: «Ничего не смущает?». Я говорю: «Ничего». «А это что?», спрашивает. «Где?». «В пизде!» – орёт дежурный, –Степанов заливается смехом перед затихшей аудиторией, показывая себе между ног. – Догоняете? Ха-ха!… «Не понимаю, о чём вы» – отвечаю ему. «А о том самом» – говорит дежурный и хватает меня… – Степанов смеётся. – Хватает прямо… – Степанов ржёт. – Прямо за мобилу!… – Степанов сопровождает свой истерический смех брызгами слюны. Немного отдышавшись, он продолжает. – Тут ротный видит эту картину, говорит: «Уткин, ты у него ещё в очке поковыряйся». «Тут у него это». «Представь себе! Без этого в армию не берут…» Но тут до ротного доходит, и он, как кошка к голубю, подходит ко мне. «Доставай» – говорит. «Нечего доставать, товарищ майор». «А это что?!». И он – ротный!… – приступ смеха снова разгорается в Степанове. – Хватает меня… Хватает за мобилу.