Алекс Коста - Мои Милфы

«Просто лампы». – увидел на потолке круглые бра советского типа, дорогие, из прессованного хрусталя. Присмотревшись к стенам, разглядел, что это действительно, не совсем картины, а вырезки из газет, вставленные в рамки, за стекло. Штук сто, не меньше, как мне показалось.

«Журналистская свобода, заключенная в оковы рамок и, закрытая стеклом». – подумал, пока шел вдоль них.

Вдалеке что-то блеснуло, другим светом, ни «костровым», но и не обычным, ламповым, как если бы там сработала небольшая молния. Пригляделся, там стоял человек. Невысокого роста, внешность чем-то напоминала старика Грушу из Чиполино, но этот был молодым «стариком». Вытянутый череп, сгорбленная спина, волосы жидкие, но длинные, струящиеся, с большой вероятностью на будущую лысину а-ля Ростропович. Несмотря на такую внешность, в нем чувствовалась сила.

– Давай! – сказал кто-то молодому «Груше» из комнаты справа, я узнал голос Миранды.

«Это Леня, муж». – понял я.

Леня наклонился, сделал какое-то движение внизу, снял что-то, потом протянул руку в сторону комнаты.

Я пронесся по коридору быстро, насколько мог, но тот предмет уже исчез. Саму Миранду я тоже не увидел, ее фигура уже скрылась, зато рассмотрел Леню. Пестрый вязаный свитер, не такая уж, как могло показаться издалека, грушеобразная голова, обычный лысеющий череп еврейского юноши, покатые плечи, никогда не знающие физической нагрузки, кривоватые ноги, короткие руки с маленькими кистями, узковатыми к ногтям, узковатыми пальцами.

Что она в нем нашла!? – искренне удивился я.

Но, в Лене, если не обращать внимание на внешность, что-то все-таки было. Синий огонь вокруг и… если ее дед был темно-медовым, как догоревшие дрова, то Леня был острым и точным пламенем, как горелка, которая может резать все, что угодно, если ее направить.

Носок! – вспомнил я и понял, что Леня передал Миранде. – У него был рваный носок. Так это… их встреча после книжной выставки!?

– Вот. – из темноты комнаты, показалась Миранда.

Я отпрянул. Так она была похожа на Миранду из моего времени. А, Леня протянул руку, взял носок, выдавил «спасибо», но не стал одевать.

– Не одевай пока. – сказала Миранда, опять вступив в темноту.

Леня, кажется, замотал головой-грушей, потом сделал какое-то движение и накренившись всем телом, не вошел, а провалился в черный прямоугольник комнаты, где стояла она. Со стороны было видно, что его «грозовой» свет еще какое-то время горел, пока полностью не смешался с темнотой и не стал мягче, желтее и краснее.

Так погиб служитель науки Леонид и родился бизнесмен Леня.

А я понял, кое-что важное: Леня только на первый взгляд противоположность дедушки Миранды, на самом деле…

***

– И что мне делать с Леней? – первое, что спросила Миранда, за завтраком.

– С Леней?

После ночной репрезентации многое, почти все, стало понятно. Разочарование в путешествиях, почему оставила карьеру, в которой были и смыслы, и свобода, что не так с дедушкой и почему он скрытая контр-фигура, а муж Леня, наоборот, поэтому с мужем все хорошо, при кажущемся противоречии.

Но, неужели Миранда тоже поняла все это, и ее вопрос «что делать с Леней», на самом деле означает: как Леня оказался в ее жизни?

– Может быть, это бунт «за дедушку»? – ответил я, чувствуя, одновременно легкость и усталость, странное ощущение, которое не хотелось портить психотерапевтическими ужимками из разряда «а что ты чувствуешь…».

– За дедушку? – удивилась она, поставив ударение на «за».

– За и против.

– Ну а… может, ты все усложняешь?

– Неожиданно.

– Посмотри… – и Миранда достала ежедневник, добротный, но побитый жизнью.

«Со времен работы журналистом. До сих пор носит. Хотя по размеру, явно не для дамской сумки». – понял я.

Вытащила из внутренней части обложки, как из потаенного места, два прямоугольника, поставила, прислонив к кофейнику с двух сторон. В отблеске никелированной поверхности, казалось, что у людей на фотокарточках, живые, по крайней мере, анимированные глаза. И обе пары глаз смотрят на меня с подозрением, а может и враждебностью: Что ты тут собрался делать?

На одной был, на первый взгляд, невзрачный тип, с глазами навыкате, жидкими волосами, фигурой похудевшего Карлсона, но со взглядом, без сомнения, выражающим чрезвычайный ум и внимательность.

«Леня, муж». – понял, заметив только одну ошибку по сравнению с тем, что увидел «там». В реальной жизни, Леня, достигнув пятидесяти, не стал лысым, сохранил эти струящиеся, жидкие волосы, теперь уложенные в аккуратную прическу. В остальном, совпадал полностью.