Сергей Ростовцев - Французский поцелуй. Мемуары другой планеты и рассказы

Расскажу что это за игры. Бутылочку кладут на стол и крутят. А потом, тот, кто крутил целует ближайшую девочку к тому месту, в которое повернулось горло бутылочки.

В кис-кис, кто-то садится спиной к остальным, а остальные, якобы меняя голоса, по очереди спрашивают:

– Кис-кис?

Если голос понравился или это тот голос, то ответ:

– Мяу!

И между спрашивающим и отвечающим происходит поцелуй. Потом спросивший садится на место отвернувшегося, и теперь он отвечает на вопросы.

Если голос не понравился, звучит ответ:

– Брысь!

Конечно, целовались только девочки с мальчиками. Иное тогда было невозможно.

Я жил, в отличие от своих товарищей по компании, в бандитском районе. С детства все мальчики во дворе были уверенны, что сядут в тюрьму. Но сесть нужно было по правильной статье. Ну там, грабёж или разбой. И не дай Бог, за изнасилование. Сесть за изнасилование среди моих детских товарищей было самым позорным. И мы знали, что в тюрьмах насильников опускают, или как тогда говорили – пидарастят.

Но к компании.

Была в компании девочка. Звали её Люда. Люда была на полгода старше меня и только вышла после трёх лет детской колонии.

Ни кто не спрашивал её или других, за что она туда попала. Это было ясно. И это никого не смущало.

Вообще, кроме целования, мы вполне могли заниматься сексом. И некоторые из этих девочек, с некоторыми мальчиками этим и занимались. Но собирались мы, как компания, вовсе не за этим.

Нам нравилось целоваться.

Люда была стройной очень симпатичной стройной девочкой, с прямыми чёрными волосами, свисавшими до плеч.

Так случилось, что она, для поцелуя, предпочитала меня, а я её. Мне вообще, кроме неё там никто из девочек не нравился. Я, конечно, перецеловался со всеми и одна из этих девочек, на моих проводах в армию, выпив и не понимая, с кем разговаривает, исповедовалась моей маме, какая она шлюха и как её берут все кто захочет. Хорошо, что об этом я узнал после армии.

Но Люда…

Почему она выбрала меня, я могу только догадываться. Я был мягок и податлив. Во мне не было того мужского начала, которое заставляло других ребят компании, демонстрировать свою мужественность.

Выглядели эти демонстрации, примерно как если самец гориллы, стучит себя лапой в грудь.

Это не про меня. Я не смотрел на Люду влюблёнными глазами, но в моём взгляде наверняка было восхищение и преклонение.

Я никогда не хватал её за грудь, если она сама не клала туда мою руку. Но, конечно она ощущала, с каким трепетом я прикасаюсь к её телу.

Мы не флиртовали. Я ничем не был выделен, среди остальных ребят. Просто выбирала она меня чаше, и целовались мы дольше.

Она ни разу не сказала мне:

– Брысь!

Французский поцелуй к привычному нам сексу, никакого отношения не имеет. Для него безразлично находится ли между вашими телами стенка, одеты ли вы, голые или даже в процессе коитуса.

Если во время поцелуя, у мужчины возникла или продолжается эрекция, это не французский поцелуй.

Французскому поцелую отдаётся всё. Ничего, кроме ваших языков, губ, ртов и дыхания не существует.

Конечно, главное это язык. Но и губы и небо, и дыхание необходимы.

Французский поцелуй – это разговор языков.

Словами это правильно не расскажешь. Даже то, что описывается словами, всегда приблизительно. А во французском поцелуе слов нет. Но это именно разговор.

Я решил сделать, пусть не точную и не умелую попытку, перевести этот разговор языков во время французского поцелуя, на язык слов. Ну как сумел.

– Привет – говорит язык Люды, обнимая мой. – Ты меня не брезгуешь?

– Я готов тебя всю выпить или выпей меня. – отвечает мой язык, ложась сверху на язык Люды.

– Лучше съешь меня или я тебя съем. – Люда, как можно сильнее всасывает мой язык в себя. Я отдаюсь.

– Я теперь ты. – Люда облизывает кончиком языка мой язык.

Я дыханием ловлю её язык и всасываю что есть силы.

– Какой ты сильный – говорит язык Люды, выскальзывая из объятий.

Прелюдия закончена и у нас начинается танец языков.

Языки ощупывают друг друга, переворачивают, крутят, щёлкают, трепещут.

– Я хочу умереть с тобой. – говорит язык Люды. – Вдохни меня.

Я вдыхаю. Не всасываю, а именно вдыхаю.

– Это я хочу умереть с тобой. – говорит мой язык. – Вдохни меня.

Окружающего мира уже нет. Мы целуемся больше двух минут, кислород кончился, и мир начинает плыть в сладостном ожидании чуда.

Мы дышим друг другом, а наши языки, то сплетаясь, то расплетаясь, ласкают друг друга. Верх и низ исчезли. Всё кружится и единственное, что я пытаюсь, так это не потерять сознание и продолжать ощущать это блаженство.