Ксения Нихельман - Нелюбовь

– Вот и все, – Он показал мне свою улыбку с плохо намеченными ямочками на щеках. Будто легкая тень пролегла в уголках губ. Неуловимое, но притягательное, обыкновенное, но волнующее.

Честно говоря, хоть убей, но я не помню, сказал ли Ему спасибо за это? Голова опустела настолько, что я собственное имя позабыл.

– Ох, смотри, ты коленку разбил!

Приподняв и вытянув ногу, я заметил ссадину, небольшую, типичная детская травма: кровь и грязь, и как обычно, все вперемешку. Да и надо признать, на ногах у меня живого места нет. Моя мать говорит, что это все оттого, что я родился не как все нормальные дети головой вперед, а ногами. А отец добавляет, что у меня все через жопу. Я неусидчивый, не могу подолгу стоять на месте, чтобы не запрыгать, не забегать, не вертеться как веретено. Мне нравится, когда мои ноги в движении, несут меня куда я только пожелаю. Наверное, ноги – единственное, что в моей власти, единственное, чем я могу распоряжаться.

Мы подняли мяч и направились к детской площадке, где было типа футбольное, типа хоккейное, типа волейбольное поле. Какие-то две копуши с одинаковыми хвостиками на голове там уже прыгали на скакалках. Семилетки, малявки, короче.

– Свалили отсюда, – уверенно сказал я и скосил на Него глаза, что левый глаз чуть не вывернуло наизнанку.

Девчонки что-то затараторили, одна, самая борзая, даже чуть не накинулась на меня, откинув свои хвостики назад.

– Ты че, мелкая, – начал я, нетерпеливо постукивая пальцами по мячу, тем самым показывая, что время тик-так тикает, а поле до сих пор несвободно. Я чувствовал силу, превосходство. Над кем? Над девчонками, разумеется. Главное, чтобы эту силу видел Он. Он должен знать, с кем теперь дружит, должен радоваться этому обстоятельству. Ну а как иначе?

– Да брось, – неожиданно сказал Он, – тут всем места хватит. Поле большое.

– Что? – не веря собственным ушам.

– Пошли туда, на тот край, а девчонки пусть тут играют.

Серьезно, что ли? Спокойно Он забрал из моих рук мяч и неторопливой походкой поплелся вперед. Нет, вы это слышали? Для кого я тут распинался, а?

– Придурок, – шикнула девчонка с откидными хвостиками.

– Сама такая, – ответил я.

Пока мы добирались до противоположного края поля, я не сводил глаз с Его ног. Под коленками гладкие и загорелые. Я же был смуглым на одну четвертую: когда я раздевался догола, то было хорошо видно, что в шортах и футболке я провел все свое лето. Не выдержав, я отвернулся в сторону.

Он сразу же встал на ворота и кинул мне мяч, не пнул, как подобает, а кинул.

– Ну… Ты это… ловить мяч умеешь? – только и сумел выговорить я.

– Попробую. Если не получится, то ты меня научишь?

Вот же поворот! Неожиданно.

Мы принялись делать первые неумелые шаги в игре, я осторожно подавал, Он принимал. Не знаю, сколько прошло времени, но игра прекратилась только тогда, когда по двору прокатился отцовский крик:

– Марк, домой!

– Вот же, блин, папка из гаража вернулся! – впопыхах я схватил мяч и уже было метнулся в сторону дома, но что-то меня остановило. Он продолжал стоять на воротах, немного уставший, с нависшими на глаза прядями волнистых волос, прижимая ступню левой ноги к ягодицам, как это делают настоящие спортсмены, растягивая мышцы. – Завтра… это… поиграем еще?

– Давай, – ответил Он и слабо улыбнулся.

Я быстро добежал до отца, прямо как пуля, пущенная из самого крутого оружия. Мне было очень жарко, я весь горел, и от этого мне было очень хорошо: не помню, где прочитал, но я был похож на полыхающий лес, который горит, чтобы возродиться заново.

На минутку – всего-то! – я обернулся и поглядел в Его сторону. Он все еще стоял на том же месте и рассеянно озирался по сторонам, как какое-то сонное создание, ну или создание из сна, не уверен, как правильно. И во мне засияло одно крохотное желание, оно осторожно вынуло свою голову из пламени, подталкивая меня поднять руку и помахать Ему, как сделал Он в первый день нашей встречи.

– Кто такой? – вдруг спросил отец, проследив за моим взглядом. От отца пахло бензином и пивом, слишком тошнотворно.

– Новый сосед, с третьего этажа, – очень смущенно ответил я.

Отец хмыкнул:

– Придурочный какой-то. С такой-то прической, как у бабы.

И огонь в душе моей мгновенно погас…

Этим же вечером, лежа в своей постели, в уме я перематывал весь день. О закрытую дверь комнаты бился громкий звук, исходящий от телевизора. Отец смотрел свои фильмы. Пулеметная очередь, взрывы, визг колес и нескончаемое повторение гундлявым мужским голосом «вот же дерьмо!». Я натянул на голову одеяло, чтобы ничего не слышать и сосредоточиться, в конце концов, уже на том, как я себя сегодня повел. Отчасти я был крут, ну, когда разобрался с девчонками и выбил нам место на поле. Да я и отлично подавал штрафные, что тут можно сказать… но… за все время нашей игры я не сказал ни слова. Мы молчали оба, вернее, Он пару раз пытался что-то спросить, а я отмалчивался, стеснялся. «Вот же дерьмо!» – в сотый раз повторил голос. Это точно, выдохнул я и с силой ударил рукой по кровати.