Алексей Равносторонний - Чему улыбается рыба

…

На такие строки Лиса отправляла множество смайликов и кучу восклицательных знаков, подкреплённых красочными эпитетами.

Как-то после обеденного перерыва, он спросил её.

– А сегодня ты в чем?

Он почти сразу перешёл с ней на ты, а она по-прежнему обращался к нему на Вы, а иногда – Хозяин, когда хотела немного «пашалить».

– Хотите увидеть?

– Так давно пора уже! – написал он, отправив подмигивающую рожицу. Через пять минут пришло несколько фотографий. Он приблизился к монитору. На первом изображении, на него, снизу вверх смотрела абсолютно голая девушка, лежащая на кровати и прикусившая нижнюю губу, наверное, для придания большей эротичности. Следующая, она уже в вертикальном положении (вроде, стоя на коленях на кровати), и снимает снизу, так что, половину фото занимает её голая попа, и только в левом верхнем углу, из-за плеча смотрит она, лукаво улыбаясь. И на последнем широко разведённые ноги и гладкий лобок между ними.

– Ах ты, чертовка рыжая! Я же на работе!

Но вместо извинений от неё пришёл смайл с хохочущей лисой.

– А я вот возьму сейчас и возбужу тебя! Что будешь делать?

В ответ пришла фотография с теми же разведёнными ногами, но на этот раз промеж них была ладонь, а указательный палец, аккуратно прикрывал клитор.

– Сучка! Ну-ка быстро встала на четвереньки, голову в подушку! Руку на киску!

– Ур-р-ра!!! Ой, то есть слушаюсь, мой Хозяин…

– Ну, хоть здесь, без замечаний. Так, представь, что я сижу рядом на кресле, а ты приняла коленно-локтевую позу таким образом, что попой «смотришь» в мою сторону. Ласкаешь себя, не спеша, потом немного виляешь ягодицами, призывая меня присоединиться. Но! Ты же знаешь, что сначала тебя нужно наказать.

– Как скажете, Хозяин.

– Конечно, как скажу, не надо мне об этом напоминать.

– О, простите, Хозяин, я глупая лисица, и меня нужно наказать, как считаете нужным.

– Вот выпороть-то тебя очень нужно. Я встаю и подхожу, на ходу снимая с брюк чёрный кожаный ремень. Ты это видишь, и начинаешь быстрее мастурбировать. Шлёпаю тебя ладонью по ягодицам.

– М-м-м-м-м.

– Затем снова, а после отстраняю твою ладонь и проверяю, насколько ты влажная, и ввожу наполовину два пальца тебе в лоно. И как там?

– О-о-о-очень горячо и сладко. Я скоро кончу…

– Не вздумай раньше времени! Как только я разрешу!

– Да, Хозяин, я поняла.

– Я вынимаю пальцы, и начинаю пороть тебя ремнём, а ты в это время, не переставая, ласкаешь себя и просишь, чтобы я наказал свою вредную принцессу, свою похотливую шлюшку, свою рыжую бестию.

– М-м-м-м… я уже почти… почти всё…

– А потом, когда ягодицы сплошь покроются ярко-красными полосками, я откину ремень и войду в тебя. И буду драть тебя, пока не кончу.

– О-о-о-о… да… можно?

– Да, можешь кончать.

– Через несколько минут она прислала фото, на котором, смотрела на него хитрыми глазами из-под, натянутого до самого носа, одеяла.

Конечно, от таких переписок у Алексея становилось тесно в брюках, но как говорил когда-то какой-то великий человек: «постоит, постоит да и устанет, а после и совсем ляжет». Но зачастую это толкало к написанию очередной зарисовки для неё. Иногда эротической, иногда смешной, а иногда философски-рассудительной.

…

Вы хорошая мама, – продолжил он, – и красивая. Но, когда вы последний раз улыбались по-настоящему? Или были там, где хотелось? Есть мнение, что мужчина должен указывать женщине её место, но я бы добавил, что необходимо не просто указать на него, а для начала создать это место. И это не только дом и кухня. Созданное место должно быть желанным для неё. Ну а, например, а если он скажет – твоё место у моих ног?

После этих слов она продолжала смотреть в свой телефон, но буквы уже плыли перед глазами, а сердце, замерев на мгновение, никак не решалось начинать свой ритм дальше.

– Есть желания, которые мы подавляем всю свою жизнь, – он продолжал свой импровизированный монолог, – так как это не попадает под общие нормы. Есть правила, которые нам навязывают, образ жизни, который считается общепринятым. Но отчего-то внутри нас есть ощущение того, что это не так. И, знаете, можно жить, терпеть внутреннюю дисгармонию, гасить в себе желание, улыбаться. А потом к сорока годам умереть от рака. Зато всё без обмана.

Он замолчал, а она не понимала, как реагировать на эти слова: или рассмеяться, или молча кивнуть, или прижаться к этому незнакомому человеку и начать плакать, сначала тонкими ручейками слез, а потом навзрыд, громче и громче, и не ждать утешения или слов ласки, а просто оказаться у него на груди, в его теплоте, в его руках, и, не стыдясь, просто чувствовать себя маленькой девочкой, которая плачет от того, что мир жесток.