Паркер С. Хантингтон - Коварная ложь

Стук все продолжался, быстрый и громкий в замкнутом пространстве.

Тук.

Тук. Тук.

Тук.

– Прекрати, – потребовал я, ненавидя ее способность заполнять пространство своим присутствием.

Она не прекратила. Более того, ее пальцы задвигались быстрее, задев обертку от крекеров, которую я бросил на пол.

Тук. Тук.

Шурх.

Тук.

– Стоп.

Громче.

Как будто в ее теле был стержень непослушания, не сгибавшийся ни перед кем, кроме Вирджинии. Ее постукивание продолжалось. Тук. Тук. Тук.

Шурх.

Тук. Тук.

Лифт стал теснее, как будто стены тянулись к ней, подталкивая и меня. Наше дыхание затуманило маленькую коробку: она дышала тяжелее, чем я. Ее грудь вздымалась так, что касалась подбородка с каждым резким вдохом.

Ее губы быстро шевелились, бормоча нечто, что я едва мог разобрать.

– Таченда. Мойра. Кой но йокан.

То ли я ее не расслышал, то ли она придумывала слова. С Эмери никогда невозможно знать наверняка. Ее ладони уперлись в пол, толкая тело все дальше в угол, от меня. Она слепо уставилась на меня, не в силах привыкнуть к темноте, и быстро заморгала.

Улыбка изогнула мои губы. Я наблюдал, как она разваливается на части, окруженная лишь тьмой. Ни матери, которая сказала бы ей, что делать. Ни папочки, к которому можно было прибежать. Ни Рида как источника храбрости. Я же выглядел, как ребенок с плаката «Ксанакс»: спокойный и безразличный – когда вынул телефон и продолжил играть.

Динг.

Динг.

Детская игра, но все же мой успех приносил мне радость.

– Надеюсь, батарейка сдохнет, и он будет страдать вместе со мной, – пробормотала она, вероятно, себе, но я не был глухим.

Мое внимание было приковано к ее стороне лифта, я восхищался небольшими изменениями, которые с каждой секундой становились все четче. В основном – беспокойство. Та же причудливая Эмери, но выглядящая иначе и снабженная дополнительным багажом.

«Славно. Каково это, жить херовой жизнью, принцесса? Добро пожаловать в клуб».

Я заплатил девяносто пять центов за еще пять жизней после того, как потерял последнюю, и выкрутил звук на полную громкость, пока звон игры не заглушил ее безумие. Отчетливый звук расстегиваемой молнии остановил мой палец над кокосовым колечком. Я ждал, надеясь увидеть, что она делает.

Ее руки касались корсета платья, пока он не ослабел, и тогда она еще раз тяжело выдохнула. Она подтянула колени к груди, обхватила их руками и спрятала лицо в них.

Когда ее вырвало насухую, я закатил глаза.

Когда раздался второй звук, я открыл «Спотифай».

Третий терзал мои уши, пока пальцы бежали по клавиатуре.

На четвертый я нажал Shut Up, Black Eyed Peas.

Одна секунда.

Две.

Три.

– Выключи это дерьмо! – Ее голос отскакивал от стен безудержным криком. Ее гнев породил в лифте волны, обрушившиеся на меня, как цунами. – Клянусь, я разобью телефон о твою голову, если ты не выключишь это дерьмо!

Выполнение приказов никогда не было моей сильной стороной.

Я оставил песню повторяться снова и снова. Она вскочила из своей скрюченной позы и толкнула меня, вложив в это усилие весь свой вес. Котенок, принимающий себя за тигра.

Мой телефон с грохотом упал на пол между нами, но я уперся ногами покрепче, не сдвинувшись ни на дюйм, даже когда ее крошечные пальчики сжали твердые выступы моих грудных мышц, а ее сиськи прижались к моему прессу так, что я почувствовал, как бьется ее сердце.

Ее грудь трепетала, словно крылья колибри, от чего руки покрылись мурашками. Ее запах отталкивал и манил меня. Я наклонился вперед, тогда как должен был откинуться назад.

Я хотел секса с ней.

Я хотел ее трахнуть.

Я не мог себе это позволить, так что остановился на ином.

Шагнув ближе, я упивался звуком ее прерывистого дыхания, коснувшись губами уха и шепнув:

– Имитировать паническую атаку – не лучший способ мило привлечь внимание.

Отстранившись, я ударился о стену всем телом, и мое бедро задело ее тонкую талию, вызвав хриплый вздох. Такая хрупкая. Такая вкусная. Такая неправильная .

– Небольшой совет, – протянул я. Медленно. С интонацией, какую используешь в разговоре с кем-то, кто только начал учить английский. – Если после секса ты дышишь так, займись кардиоупражнениями.

Эти слова сделали меня таким же лжецом, как и Уинтропы.

Ее руки все еще лежали на моей груди, сжимая рубашку, дыхание вырывалось быстрыми вздохами.

Она дышала очень сексуально.

Пахла сексуально.

Двигалась сексуально.

Эмери и кардиотренировки были последним, о чем я думал, когда в моем мозгу снова всплыло, как она оседлала меня.