Кристина Азимут: Невеста для двоих. Замуж за порочность

— Пей, малышка, ты же этого хотела? — заботливо произнёс брат.

Ощутив такую желанную мятную свежесть, я издала невнятный возглас, сразу появились силы. Приподнявшись на локте, придержала бокал, жадно глотая, чуть не подавилась и снова выпила до капли. Не знаю, что это за эликсир такой, но он мне нравился, и в самом деле придавал бодрости. Джон с тихим смешком отнял у меня пустой бокал, отставил его и помог подняться. Наши лица оказались очень близко, брат и не думал отстраняться, стоя между моих раздвинутых ног, и я смотрела прямо в его глаза. Золото из них не ушло, лишь стало ярче. Рубашку он расстегнул, и теперь я снова видела яркое голубое сияние на его груди. Взгляд невольно скользнул ниже… В меня почти упиралось его готовое орудие, и гладкая головка медленно скользила по лону, снова дразня и вызывая трепет предвкушения. Ладони Джонаса нырнули под мою попку, приподняли, вынуждая опереться снова на стол.

— Продолжим, сестричка? — жарко выдохнул Джон мне в губы, опаляя расплавленным золотом с рубиновым отблеском.

Я снова его хотела. И он это чувствовал, знал. Покорно кивнув, сама подалась вперёд, впуская в себя большой и горячий член, задохнувшись от ликования и облегчения. Мышцы плотно сжались вокруг, и я услышала тихое шипение, пальцы Джонаса стиснули мои ягодицы, и он рывком вошёл до конца, буквально насадив меня. Из груди невольно вырвался возглас, но не от боли, нет — тело уже привыкло к вторжению и с радостью принимало его.

— Обними меня, — потребовал Джон, и я послушно обвила его ногами, став ещё ближе.

А потом… я оказалась на спине, крепко прижатая к столу, мои руки стиснули сильные пальцы, заведя за голову и делая беспомощной, и Джон начал двигаться. Сильно, быстро, глубоко, и каждый толчок заставлял вскрикивать, выгибаться навстречу и вновь наполняться нестерпимо горячим удовольствием. Почти терять сознание от ощущений, от понимания, что принадлежу Джонасу целиком и полностью. Моё тело, мои эмоции, мои желания — они все зависели сейчас только от него. В его власти было подарить мне долгожданную разрядку, дать насладиться хмельным мёдом страсти сполна, или оставить дрожащую, напряжённую и умоляющую довести дело до конца. И да, я готова была умолять, бесстыдно прижимаясь к нему, тихонько хныча и лихорадочно шепча, когда Джон вдруг остановился:

— Пож-жалуйста… продолжай…

От его хриплого смешка, в котором слышалось ликование, меня пробрала дрожь до самых костей.

— Повтори, — приказал он, пожирая своим взглядом, в котором плескалось расплавленное золото с рубиновыми отблесками.

— Я хочу тебя… Ещё, Джон… — послушно повторила, нетерпеливо заёрзав, лишь бы снова ощутить, как двигается во мне его напряжённый член.

Мучительно медленно он подался назад, почти вышел из меня, и я опять жалобно захныкала от разочарования, от ощущения пустоты. Натянутые нервы звенели, тело превратилось в сгусток тёмного, порочного желания.

— Проси, Мари, — выдохнул Джонас требовательно, дразня и совсем чуть-чуть снова проникая в моё жаждущее лоно. — Громче!..

— Возьми меня… Пожалуйста… — покорно прошептала искусанными губами и всхлипнула, чувствуя, как по вискам текут слёзы. — Сейчас, Джон!..

Он шумно вздохнул, растягивая это ожидание, не переставая улыбаться и смотреть на меня, облизнулся.

— Мне нравится, как ты кричишь, Мари, — проникновенно произнёс он низким, вибрирующим голосом. — Нравится, что ты такая послу-ушная, малы-ышка, — тягуче добавил он, приподнялся, и его пальцы сжали мой ноющий сосок до сладкой боли. — Значит, хочешь, да? — и Джон снова вышел, заставив коротко застонать. — Хочешь, чтобы трахнул?

— Да… Да, хочу-у! — снова простонала, подаваясь вперёд в попытке вернуть чудесное ощущение наполненности. — Сделай это, прошу!..

От собственных непристойных просьб уже давно не было стыдно, они лишь сильнее заводили, подстёгивая возбуждение. Меня не осталось. Все прежние мысли и наивные мечты оказались разорваны в клочья, вокруг царила лишь тёмная реальность, в которой правили порок и страсть, что чернее самой чёрной ночи. Глубже самой глубокой пропасти без дна. И я уже давно в неё летела без надежды вернуться обратно…

Джон заткнул мне рот поцелуем, грубым, жадным, и резко вошёл в меня, подарив долгожданное облегчение. Мир сошёл с ума, и я с радостью отдалась этому сумасшествию, двигаясь вместе с братом, подставляя ему и губы, и всю себя. И он снова брал меня, жёстко, властно, с каждым толчком проникая всё глубже. Низ живота болезненно тянуло, внутри горело, я глухо стонала, распластанная на столе, задыхаясь от нехватки воздуха. Джон словно пил меня, моё вожделение, достигшее пика, и я отдавала его, чувствуя, что оно переполняет, и боясь захлебнуться. Поцелуй не заканчивался, обжигая губы, а движения Джонаса становились быстрее, сильнее, пока наконец он не оторвался от моего истерзанного рта, низко зарычав и стиснув меня в железных объятиях. И я послушно закричала, не в силах сдерживаться больше, выплёскивая из себя горячее наслаждение. Тело скрутила судорога удовольствия, а потом ещё одна, когда Джон сделал последний толчок, хрипло дыша над ухом, и я почти потеряла сознание, снова оставшись совершенно без сил и слабо всхлипывая от избытка ощущений.