Кристина Азимут: Невеста для двоих. Замуж за порочность

— Мне нравится твоя покорность, Мари-и, — мурлыкнул Джонас, чуть наклонившись ко мне, и добавил. — Но ещё больше нравится твоя беспомощность. Повернись, — скомандовал он.

Я подчинилась, в волнении прикусив губу. Что он задумал?.. Моя беспомощность? Что это значит? Ладони Джона медленно скользнули по моим плечам, снимая пеньюар, и он шепнул на ухо:

— Руки назад, малышка.

Вспомнился вчерашний вечер, и догадка вспыхнула на мгновение раньше, чем мои запястья плотно обмотало кружево рукавов. Дыхание перехватило, и сердце гулко забилось в груди, и я осознала, что… мне тоже нравится. Обречённо прикрыла глаза, незаметно сглотнула, снова сдаваясь тому тёмному и жаркому, что поднималось сейчас изнутри. Джонас закончил с моими руками и развернул обратно к себе, окинув довольным взглядом.

— Прекрас-сно, — мягко произнёс Джон и погладил мои едва прикрытые кружевом корсета соски. Напряжённые вершинки тут же отозвались тягучим томлением, и я неосознанно подалась вперёд, стремясь продлить ласку. Но удовольствие должна была доставлять в этот раз я… — Сядь, — скомандовал Джонас и несильно толкнул, так, что я упала на диван.

Не сводя с него взгляда, чуть выпрямилась, поёрзала, устраиваясь удобнее, так, чтобы не давить на связанные руки. Дыхание сделалось глубоким, прерывистым, по телу прошла лёгкая дрожь предвкушения, едва Джонас взялся за застёжку на штанах. Собственная готовность выполнить его желание, даже такое непристойное, лишь подстегнула эмоции, заставив их вспыхнуть, как от поднесённой спички. Я плавилась от осознания своей порочности, от того, что снова хочу Джона… Голова слегка закружилась, тишина в комнате стала плотной, вязкой. Брат, глядя на меня голодным взглядом, мерцавшим золотом, нарочито медленно расстегнул штаны, приспустил их, высвобождая уже снова готовое к любовным играм достоинство. И я не отводила стыдливо глаза… Смущение лишь едва ощутимо пощекотало изнутри и растворилось в жарком возбуждении, нахлынувшем огромной волной. Оно затаилось между ног, заставив плотнее стиснуть колени — бусины скользнули по складкам, усиливая ощущения, и я неслышно охнула, нервно облизнувшись. Гладкая головка уже приблизилась к моим губам, и я уловила едва заметный, терпко-свежий аромат. Запах Джона?..

— Сначала оближи, — вкрадчивым, но одновременно повелительным тоном произнёс брат, наклонившись надо мной и упёршись ладонью в спинку дивана.

Ногу он поставил рядом, на сиденье, и даже если бы я захотела, убежать не смогла бы, словно заключённая сейчас в клетку. Убежать… Я не хотела. Уже не хотела. Вместо этого послушно дотронулась языком до кончика орудия Джонаса, обвела вокруг, слизывая сладковатый, с яблочными нотками, вкус. Услышала резкий вдох и поймала себя на том, что довольно улыбаюсь. Странное ощущение одновременно и беспомощности, покорной игрушки, и — некоторой власти над Джоном пьянило, толкало на безумства, сопротивляться которым у меня не осталось сил. Как и впадать в отчаяние от того, как быстро я приняла навязанные правила и… стала такой, какой меня хотели видеть жених и сводный брат. Доступной, послушной и с радостью выполняющей любые их желания. В самом деле любые, осознала я, когда тяжёлая ладонь Джонаса легла на мой затылок, собрав волосы в кулак и не позволяя двинуть головой самостоятельно. Только под его контролем.

— Теперь губками, Мар-ри, — новые, рокочущие нотки в голосе Джона усилили дрожь в теле, и я подчинилась, чуть подавшись вперёд, навстречу уже влажной от моего языка головке.

Осторожно обхватила губами, слегка втянула, посасывая и чувствуя, как сильнее сжались пальцы на моих волосах. Джонас тихо зашипел, толкнувшись в мой рот, и я с готовностью открыла его шире, впуская твёрдый и горячий член дальше, почти до самого горла. И теперь уже не хотелось избавиться от него, и сопротивляться вторжению — тоже… Взгляд Джона завораживал, заставлял трепетать всё внутри, а нервы — тихонечко звенеть от напряжения. Он крепко держал мои волосы одной рукой, а второй ухватил за подбородок, жёстко сжав и лишая возможности даже случайно закрыть рот. Но я и не собиралась, нет. Лишь судорожно сглотнула, с удивлением прислушавшись к себе и поняв, что никаких возражений моё тело не имеет, даже когда Джонас продвинулся почти на всю длину, заполнив мой рот. И — да, да, мне это нравилось, ещё как. Тёмное, пряное ликование разливалось отравленным сиропом, оно же заставило слегка выгнуться и сжать губы вокруг члена Джона и пошевелить языком. Всё, что я могла сейчас, когда брат контролировал каждый мой жест.