Аида Золотая - Последний поцелуй неба

— Больше некуда, — сиплым голосом ответила она.

На щеке под нижним веком красовался кровоподтек. С той же стороны на скуле счесан участок кожи. Хуже всего были глаза — абсолютно больные, будто у нее жар.

Анна закрыла за ней дверь и кивком пригласила в комнату.

— Что случилось?

— Клиент, — сделав несколько шагов, Таня стащила с себя куртку. — Я долго тебя искала. Оказывается, Питер большой. Если бы не твоя любимая кондитерка, хрен…

— Зачем искала?

— Я не знаю зачем, — выдохнула Таня и почти упала на диван, тут же скривившись от боли. — Аня… я так влипла…

Анна осталась стоять.

— Говори уже, — голос ее стал мягче.

— Мне, наверное, деньги нужны… И уехать куда-нибудь… Ты же поможешь?

— Ты что, грохнула кого? — усмехнулась Анна.

Таня вскинулась, подняла на нее взгляд и впилась глазами в ее лицо. Она была затравлена. Как дикий зверь, который чуял псов.

Смешок замер где-то у Анны в горле. Она резко замолчала и долго смотрела на подругу. Потом выговорила:

— Я помогу, если ты, наконец, объяснишь, что случилось.

— Аня, я… — прошептала Татьяна… — он меня снял у мадам… Но только на дом… Я не знаю, сколько он ей отвалил, что она на дом позволила… Он меня сперва там, в «Носороге», потом увез… Вряд ли мадам показания давала, у нас же не бордель, нам шум не нужен… Но какого хера она меня отпустила, знала же, что на дом просто так не везут!

Мадам Ламберт знала. Но клиент попался привередливый. И гонорар впечатлял. Она придирчиво рассматривала Татьяну прежде, чем «выпустить» ее к людям. За два месяца Веревкиной удалось привести себя в порядок. Во всяком случае, тело казалось подтянутым. Личный врач мадам, осмотрев девочку, сказал, что она может работать. Это можно было считать удачей. Таня вернулась на свое место.

— Он сказал, что на всю ночь, — негромко поясняла мадам. — Если понравишься, будет у тебя постоянный клиент. Согласись, в твоем случае это лучший вариант. В общем, будь умницей, сумеешь подработать.

То, что Веревкина нуждалась в деньгах, в «Носороге» знали. Об оставленном ребенке принято было молчать. Таня молчала тоже. Никто не спрашивал, так оказалось проще делать вид, что вернулась, что душа не вывернулась наизнанку. Что не думаешь о том, сколько бабок может понадобиться на то, чтобы вытащить девочку. Хотя кому какое до того дело? Это был чужой ребенок. За эти месяцы Таня ни разу не ходила в больницу. Потому что было бы больнее. И все равно продолжала думать о том, что нужны деньги. Может быть, по привычке.

Таня вышла к клиенту в гостиную. Он по-прежнему ждал у бара, где она оставила его после прелюдии в ее комнате. Механизм тоже был интересен. Клиент снял ее здесь же, среди всех. «Опробовал». А потом отправился к мадам с личной просьбой. Это было круче предложения руки и сердца.

— Между прочим, я готова, — усмехнулась Таня, проведя ладонью по его плечу.

— Ну поехали, если готова, — он соскочил с высокого стула и, крепко ухватив ее за локоть, поволок за собой.

Ехали недолго. Он вел машину рвано, будто был нетрезв. А когда доехали, местом развлечения выбрал гостиную: просторную, богато уставленную, с настоящим камином.

Развалился на огромном мягком диване и грубо приказал:

— Показывай, что еще можешь.

— У тебя музыка где-нибудь включается? — проворковала она.

— Включается, — насмешливо протянул мужчина и кинул ей с тумбочки пульт.

Поймала. На ее губах появилась улыбка, которую можно было бы считать соблазняющей. Если бы не липкий ужас, прокатывающийся у нее по спине. Она не знала его причины. Ей было все равно, откуда было взяться этому чувству. Но оно было.

Таня нажала кнопку. Из колонок заорало что-то на английском. Она рассмеялась грудным смехом, сделала громче. Бросила пульт в сторону и, ритмично двигая бедрами, стала раздеваться. Скользила руками по своему телу. Распускала шнуровку корсета на груди. Откидывала голову, извиваясь подобно змее в танце. А потом, когда корсет был на полу, а она осталась в короткой красной юбке и черных чулках в сетку, рухнула на пол, к его ногам. И медленно, так же по-змеиному, поползла к нему. Вцепилась ногтями в брюки. Стала приподниматься по его телу. Лаская щиколотки, икры, колени. Легла грудью на его бедра. Потянулась к ширинке. Шумно дышала, отчего казалось, что стонет. И глаз не поднимала — облизывая губы и отстраненно улыбаясь.

Он больно схватил ее за волосы, захватив всей пятерней, заставил посмотреть себе в лицо. Сам ее видел смутно. Знал, что блондинка, потому и выбрал. Лицо казалось размытым пятном.