Ноэми Норд: Снимаем порно! Пятьдесят эротических сцен

Чертов сутенер Бенни давно сдавал голубоглазую красотку за порошок. Из его походной фляги вытрясли два кило чистого героина.

Разумеется, ребята, как следует, впаяли пиздюку.

А Линду списали.

Она шаталась и спотыкалась, пока шла к вертолету.

Женщина плохо переносит неучтивое обращение.

А закон в армии жесткий: если не одному – так всем.

Ребята всю ночь ее учили держать жопу как можно дальше от джунглей.

Помню, однажды влипла…

Одна в джунглях.

Ужас.

Пиявки, громко шлепая, плюхались на плечи, вгрызались, вибрируя, в одежду.

Прорезиненная куртка мешала присоскам продырявить кожу, но тварям хватало пота. Присосались – не оторвать.

Свисали из-под мышек, как волосы горгоны.

Если такая зараза вцепится в шею, не заметишь, как рыло вскроет жилу, и тогда полный пипец.

Никому бы не пожелала.

Откуда столько тварей привалило в тот день?

Стоило провести рукой по онемевшему затылку – с пальцев сползала тягучая кровавая слизь.

Крупных зверенышей я накручивала на палец, потом резким движением выдирала из кожи. Вязкая жижа из разорванных челюстей струями растекалась по спине и ниже, мерзко склеивая бедра. После дождя пиявки здорово разбухали от воды.

На свету казалось, что у них кровь черная и маслянистая, как нефть, из-за которой разгорелся весь ближневосточный сыр-бор.

Почему-то, при виде скользких присосок на голенищах и рукавах всегда вспоминались жадные буры, сосущие органику земли.

Я выкрутила пару мелких бестий с висков, одну заразу едва успела смахнуть с века, матерясь во все горло:

– Суки, дьяволы, чертовы гадины!

Лучше бы я молчала.

Кричать нельзя. Откликнутся косомазые – линчуют. Эти с нами не церемонились. Хорошо, если сразу очередью подрежут под сердце. Плохо, когда начнут пытать. А про пытки наш отряд не только наслушался.

Были случаи, когда изуродованные тела выставляли возле дороги напоказ.

Лагерь скрылся, как призрак, за горизонтом.

Там ждали, волновались, считали минуты.

Стоило бы прибавить шагу.

Но где горизонт?

Кругом лапы лиан, мелкие жабы на ветках и серые желтоглазые удавчики, которые в молниеносном броске обвивали запястья, принимая пальцы за грызунов.

Корни тропических лиан почему-то никогда не умещаются в земле, они всегда норовят взметнуться к небу, под ними легче проползти, чем перелезть.

Короче, бросила решку на орала и поперла туда, где больше бликов светилось сквозь листву.

Юг – там. Мне – туда.

Здорово ошиблась. Не потому что юг не нашла, а потому что именно туда мне и не надо было.

Окружили.

Маленькие, злющие.

Косыми глазами прищурились, показывая, что ненавидят.

Эти глаза запомню на всю жизнь. Они казались длинными и черными, как пиявки.

Так и впивались, так и жгли.

– У-у-уй! – завыла одна из них с короткой стрижкой и навела на мою грудь дуло.

Поднялся жуткий крик.

Конвойные навалились на нее, началась драка.

Все визжали, как кошки и катались по земле, пока не отобрали калаш, но психованная успела все же случайной очередью подрезать мою роскошную гриву.

Вьетнамки заорали что-о вроде:

– «Фунь-фунь!»

Иди, значит, вперед и не оглядывайся, при этом здорово поддавали стволом между лопаток.

Отчего мы такие разные?

Говорят, предки от разных обезьян. Белые – от питекантропов, желтые – от синантропов. Но кто-то первым вылез из-под земли и переселился в стеклянные башни. А кто-то все еще живет под землей.

Считается, что у китаезов от пустынных ураганов глаза обузились ради выживания.

Но, кто побывал в джунглях, скажет «Вранье!»

Ни одно животное, обитающее в пустынях, глазами на эволюцию не закрыто. И змеи, и ящеры, а также птицы смотрят на мир абсолютно круглыми любопытными плошками.

Короче, вранье про пустыни.

Есть на свете одно животное, которое выглядит точь в точь, как прищуренные гномы, и даже потеряло зрение. Это кротокрыса.

Жить под землей не сладко, сыплется вечно то сверху, то снизу. Да и горизонты им ни к чему. Миллионы лет копошились в абсолютной темноте.

Но выжили, чертовы синантропы. От глазок остались щелки, зрение скатилось в близорукость, да и лица сплюснулись, так как в темноте постоянно въезжали друг в друга. Потеряли человеческую красоту. Стали гномами.

Но зато пережили и динозавров, и Никсона.

Не ищите, ученые, гномов на Марсе.

Гномы – это вьетконговцы. И больше никто.

Замучили норами и ночным образом жизни.