Мэри Уэсли - Опыт воображения. Разумная жизнь

Иногда она замечала следы гостей — пустые бутылки из-под молока, отпечатки автомобильных колес, оставленный инструмент, уменьшившаяся куча дров. Однажды Флора, подходя к Пенгапаху со стороны скалы, услышала голоса. Она посмотрела на бухточку и увидела крепкого, седеющего и лысеющего — сверху было видно — Хьюберта. Он играл с детьми, они кричали ему:

— Папа, папа, посмотри, что мы нашли! Посмотри. — Они тащили охапки водорослей.

— Не давай им вымокнуть, дорогой. Помнишь, какая у них была ужасная простуда. — Виктория, когда-то Рэглэн, а теперь жена Виндеатт-Уайта, гибкая и девственная на свадебной фотографии на ступеньках церкви Святого Спасителя и всех ангелов, повиснувшая на руке Хьюберта и глядевшая на него с полным доверием, сидела теперь на сухом камне в окружении семьи — мужа и троих детей — и вязала нечто похожее на носок.

Флора стояла спиной к кусту утесника, наблюдая, как Хьюберт строит песчаный замок, окружив его рвом, сделав целую систему запруд на ручье, протекавшем через пять ванн к морю.

Она услышала, как Хьюберт сказал старшей девочке:

— Нет-нет, стой как следует, а то все разрушишь. Виктория! Забери Эмму, она растопчет запруду Джулиана!

Флора подумала, глядя на Хьюберта, а обращался ли он с Викторией так же по-хозяйски, как когда-то с ней? „Но я с ним долго не жила, разве во Франции. Я испортила его, позволив привезти себя в Пенгапах, так же как испортила путешествие на поезде с Космо во время войны. Я была резкая и нервная, и мне надо было выйти в Труро. Не поддаваться ему и не оставаться с ним до отлета. Хорошо, — подумала она, возвращаясь обратно по скале, — хорошо, что Хьюберт и Виктория пользуются Пенгапахом. Хорошо и радостно, что у Хьюберта так сложилось с женитьбой, с семьей“. Направляясь в обход, чтобы еще раз взглянуть на дом, Флора с удовольствием посмотрела на внушительный фургон Хьюберта и увидела плетеные ящики для винных бутылок в багажнике. Возвращаясь домой на автобусе, она думала о Хьюберте с удовольствием и с любовью. А потом прочитала о регистрации брака Космо в Челси. Он смеялся на фотографии. На заднем плане стояли Хьюберт и Виктория с серьезными лицами. Было трудно прочесть выражение лица Милли.

— А как было в Индии? Ты здорово загорел. — Космо критически оглядел племянника, надеясь под внешним сходством с Мэбс увидеть основательность Нигела. — Что будешь пить? — спросил он.

Они сидели за ленчем в его клубе, и он с удивлением заметил, что Чарлз надел костюм.

— Воду, пожалуйста, — сказал Чарлз. (Господи, какой добродетельный!)

— Трезвенник? — спросил Космо.

— Не совсем.

Космо сказал:

— Твой отец выпивал в твоем возрасте, ну, под стрессом.

— Но больше нет. Мама заставляет его беречь печень.

— Какой разумной она стала, — насмешливо сказал Космо. — Раньше она любила устраивать ссоры.

Чарлз засмеялся:

— А ему это нравится. Это заставляет его всегда держаться в форме.

Они заказали еду.

Космо, казалось, был счастлив посидеть молча. Чарлз несколько напряженно произнес:

— Гм… Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить, дядя Космо.

— А она сказала, что я собираюсь делать?

— Да. Это ужасно великодушно. Вам лучше передумать. — Он покраснел под загаром.

Он не только надел костюм, но и подстригся, заметил Космо с удовольствием. И полоски белой ножи виднелись на шее, у лба и ушей. Должно быть, пытается произвести хорошее впечатление. И Космо сказал:

— Ты чувствуешь себя связанным, заманенным в ловушку? („Может, я вмешиваюсь в жизнь мальчика и делаю ему что-то плохое?“)

— О нет-нет, это прекрасно. Но самое замечательное… Я даже на могу понять, как вы можете отдавать Коппермолт.

— Могу, — сказал Космо. — Кроме того, как тебе объяснит твой отец, это единственный путь удержать Коппермолт в семье. Налоги после смерти владельца разорительны. Но расскажи мне об Индии. Я не могу обсуждать дела и есть. Где ты был?

— Да везде. Это чудесно. Я провел там год. И могу говорить про это неделю.

— Пожалуйста, не делай этого. Постарайся покороче.

— Вот я и хочу. Хьюберт обещал мне помочь опубликовать статьи. Он очень добрый…

— Таким и должен быть.

— Он предложил мне написать книгу. Тогда мне надо туда вернуться и увидеть еще больше. Там так много всего и так много разных людей.

— Слышали.

Чарлз подумал: „О Боже! Я ему надоел. Я никогда не знал его хорошо. Он какой-то напряженный, и с ним тяжело общаться“.