Мэри Уэсли - Опыт воображения. Разумная жизнь

— О, между прочим, пока не забыл, мама сказала, что я должен рассказать вам кое о ком из подчиненных старого раджи. Некоторых вы знаете.

— Знаю?

— Супружеская чета Тревельян. Мама говорит, что бабушка и дедушка приглашали их дочь погостить в Коппермолте, когда она была подростком. Папа помнит ее, он сказал, что вы с Хьюбертом были в нее влюблены. И если бы он не помолвился с мамой, то сам бы попытался. („Проклятый Нигел со своими короткими ногами!“)

— Впервые слышу, — сказал холодно Космо.

— Но, во всяком случае, — затараторил Чарлз, — они там, два старика. По крайней мере, такие же старые, как бабушка, живут в превосходном доме, они построили его для себя в оригинальном стиле, у подножия Гималаев.

— Не Нилгери? — съязвил Космо.

Чарлз сказал:

— Простите, я дурак…

— Продолжай.

— Ну хорошо, эти старики похожи на законсервированные фрукты, у них полно слуг, они ими командуют. Ворчат, что все не так, как было, но не собираются двинуться с места. У них понятие времени исказилось. Индийцы или слишком терпеливы, или находят их забавными. Что взволновало маму и Таши — они были на ужине: Генри уехал в Брюссель на пару дней, — так это то, что старушка Тревельян все еще пишет старой портнихе, к которой они все ходили; так вот, она заказывает у нее платья, а их потом копируют дешевые индийские портнихи. Портниха — одна старушка с Бошам-Плейс.

— Рю-де-Ранс, — пробормотал Космо.

— Что? — Чарлз растерялся.

— Ничего, — сказал Космо. — А что еще?

— А, ну только то, что мама и Таши тут же заговорили о девочке, в которую вы все были влюблены. Они чувствуют себя виноватыми перед ней. Им бы очень хотелось увидеть, какая она сейчас. А потом Джойс сказала: „Все следы затерялись“. Ох, — добавил Чарлз, — может, мне не надо было упоминать Джойс, может, я во что-то вмешиваюсь? Но она тоже была на том ужине. Извините.

— Нет, ничего страшного, — сказал Космо. (Джойс — старинная подруга.) — Она была наша общая подруга. Ты бы посмотрел на ее зубы в четырнадцать лет! Хочешь „стилтон“? Он замечательный.

— Нет, спасибо. — „Зачем мне надо было упоминать Джойс? А мама еще дружит с Джойс? После того, как дядя Космо развелся с ней? И что он хочет сказать про ее зубы? Не понимаю я этого старшего поколения“. — Не надо сыра, спасибо.

— Кофе? — предложил Космо.

— Да, спасибо.

— Сигару?

— Я не курю.

„Было бы жестоко спросить, трахается ли он“.

— Кофе, пожалуйста, официант. А марихуану куришь?

— Иногда.

— Рад, что признаешься в этом пороке.

Официант принес кофе.

— Ну вот, — сказал Космо. — Ты, должно быть, умираешь от нетерпения перейти к главному вопросу. А мне надо отправляться в Бодвин на судебное разбирательство. Насколько я понимаю, ты не хочешь работать в Сити, как твой отец, или жить в Лондоне. Ты хочешь ездить, писать, поэтому тебе должно быть интересно жить за городом. Тебе надо научиться управлять имением. Чувствуешь ли, что способен взять на себя Коппермолт? Если согласен, я предлагаю его тебе. Я верю, что ты разрешишь матери жить там до смерти. У меня нет детей, но если я проживу столько лет, сколько отпущено, не придется платить налоги за наследство. Я надеюсь, что ты будешь там так же счастлив, как все мы, найдешь девушку себе в жены. Я уже подготовил заявление насчет тебя своему поверенному. Ты когда-нибудь слышал, как и когда Хьюберт получил ключи и бумаги Пенгапаха? Просто, что когда он все это получил, поверенный повесился. Это не смешно, но некоторые почему-то смеялись. Это так поразило Хьюберта, что он влил в себя целую бутылку виски. Ну, не будем отвлекаться. Все оформят быстро. — Космо отодвинул стул и поднялся.

— У меня нет слов… — сказал Чарлз.

— Хорошо.

— А могу я задать вопрос?

— Какой?

— А почему вы не хотите вернуться в Коппермолт, когда кончите работать? Я знаю, у вас нет детей, но вы любите это место и, кажется, так…

Космо задумался: „Мне нравится этот мальчик, он справится“.

— Никогда нельзя возвращаться туда, где ты был счастлив. Прекрасные воспоминания очень опасны, они могут придавить. Дело в том, что я недавно съездил в одно местечко во Франции, где был чрезвычайно счастлив. Прогресс его изуродовал до неузнаваемости. Я нашел хозяина кафе, прежде молодого, энергичного человека, влюбленного в свою беременную жену, а теперь он старик в инвалидном кресле. Оружейная лавка превратилась в магазин сувениров. О мой Бог, я побегу. Еще вопросы? Как я сказал, все бумаги — у поверенного. Это было прекрасно. Передай мою любовь Мэбс. — Он торопился уйти.