Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Станет владением Великого Могола! — усмехнулся Флорис.

— Именно, вы меня правильно поняли… подумайте о себе, Флорис, забудьте о высоких чувствах… разумеется, колонисты поднимут восстание во имя Франции… опять начнется драка… Ах, дорогой, эти мужчины просто невыносимы! Вы уже уходите? Да, вы правы, пока все они заняты, момент самый подходящий… Мне жаль расставаться с вами, Флорис!

Маркиза де Водрей протянула молодому человеку руку. Он поклонился.

— Прощайте, Артемиза… я никогда не забуду, как вы играете в триктрак!

— Льстец! — воркующе вздохнула маркиза. Она открыла дверь своей спальни. Коридор был пуст. Флорис глубоко надвинул на лоб шляпу, которую обычно носили акадийцы. Пригнувшись, он направился к черной лестнице. Сегодня утром он уже пользовался этой лестницей для слуг, чтобы проникнуть в дом. Артемиза была права. Жилище бургомистра опустело. Солдаты, рабы, лакеи — все отправились на площадь.

Флорис слышал ропот, крики и рыдания, доносившиеся из толпы. Маленькая потайная дверь первого этажа выходила на узкую улочку. Флорис уже взялся за ручку, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за полу черного кафтана. Он живо обернулся, готовый нанести удар нахалу, дерзнувшему задержать его.

— Мисси… Мисси Флорис… твоя не забыть: когда мэм маркиза уезжать… ты покупать меня!

В глазах малышки Босси стояли слезы. Флорис заколебался. Сейчас он сам находился вне закона: что ему делать с несчастной маленькой рабыней? Но бедняжка крепко вцепилась в него.

— Моя просить тебя… я не хочу, чтобы меня снова продавать, моя бояться злых хозяев!

Флорис огляделся. Внезапно в голову ему пришла забавная мысль. Кабинет бургомистра был пуст. На столе, заваленном бумагами и чистыми пергаментами, были брошены печати. Флорис схватил Босси за руку.

— Ладно, давай, скажи мне, как тебя нарекли при крещении… сколько тебе лет… где ты родилась, если, конечно, ты это знаешь.

И на глазах у изумленной Босси Флорис обмакнул перо в чернила. Великолепным каллиграфическим почерком он составил акт, согласно которому отпускалась на свободу негритянка Босси, восемнадцати лет от роду, предполагаемая дочь покойных рабов Конго и Маритон, и далее, все надлежащим образом.

Свой шедевр Флорис завершил подделкой подписи бургомистра, скопировав ее с лежащих рядом документов. Разогрев воск, он приложил к документу печать Батон Ружа.

— Держи, красавица… теперь скройся куда-нибудь до отъезда губернатора де Водрея, а потом тебе стоит только показать этот документ… и ты свободна!

Флорис направился к двери.

— О! Мисси Флорис… взять Босси… она не знать, куда ходить… моя просить тебя!

Дрожащая, умоляющая, она уцепилась за рукав Флориса. У него не хватило жестокости оттолкнуть ее.

— Хорошо… пока я здесь, пошли! — сдался молодой человек.

Быстро обернув вокруг головы шаль и сделав из нее некое подобие тюрбана, негритянка раскачивающейся походкой поспешила за Флорисом.

Флорис обогнул дом бургомистра. Он мог бы добраться до берега Миссисипи, минуя площадь, но ему хотелось послушать, что говорили жители поселка.

Толпа на площади пребывала в полной растерянности: никто не желал верить столь невероятному известию. Оба губернатора покинули балкон. Французские гвардейцы спорили с крестьянами. Состоятельные колонисты успокаивали народ. Несколько дворян в узорчатых камзолах подстрекали солдат к бунту. Солнце подогревало и без того накаленную атмосферу. Флорис в сопровождении семенящей сзади Босси пробирался среди людских островков. Никто не обращал на акадийца никакого внимания.

— Господи Боже мой, испанцы… поверить не могу! — раздался женский голос.

Флорис вздрогнул. Это была виконтесса Мари-Бланш де Понтальба. На миг Флорис испугался, что она может узнать его, но хорошенькая Мари-Бланш стояла под ручку с Эрноданом де Гастаньяком. Последний время от времени нежным поцелуем касался рыжих волос виконтессы.

— О, друг мой, какое горе… какой печальный конец для Луизианы!

— Зато какое прекрасное начало для нас, Мари-Бланш! — прошептал юный капитан легкой кавалерии.

Счастливые лица Мари-Бланш и Эрнодана не оставляли никаких сомнений. Флорис понял, что оба покинутых нашли в Батон Руже свое утешение. Облегченно, хотя и несколько обиженно, вздохнув, молодой человек продолжил свой путь.

— Нет, этого нельзя допустить!

— Надо встречать пушками проклятых испанцев! — возбужденно кричали солдаты.