Майкл Корда: Роковая женщина

— Да. Возможно. Или бы еще больше меня возненавидела. Зачем разрушать ее веру в брата? Артур принял на себя вину Роберта, пока был жив. Разве он не может продолжать нести ее, когда он умер?

Старая дама кивнула. Впервые с тех пор как Алекса увидела ее, старшая миссис Баннермэн выглядела усталой.

— Это мудрое решение, — сказала она тихо, почти шепотом. — Возможно, Сесилия никогда не простила бы вас. Не стоит ждать чудесного примирения. В этом, кстати, нет большого вреда. Ее неприязнь к вам может даже подтолкнуть ее начать жить реальной жизнью для себя — кто может угадать? — Она помолчала, потом положила руку поверх руки Алексы. Ее кости были так хрупки и изящны, что казалось, будто они сделаны из стекла. — Настоящая тяжесть — не управление Трестом. Настоящая тяжесть — это понимать, что другие недостаточно сильны, чтобы знать, и жить с этим пониманием, храня в себе то, что они не должны знать. Артур обладал такой силой, хотя, Боже мой, чего это ему стоило! Он сохранил тайну Роберта, даже от меня. И я за свою жизнь хранила много тайн. Кто знает? Возможно, лучшее, что вы можете сделать для Сесилии, это позволить ей сохранить иллюзии насчет Роберта. Если ей нужно любить его и ненавидеть вас, вам просто придется это принять.

— Это печально.

— Как почти все в жизни. Я говорила с Робертом. Не думаю, что вам стоит его опасаться. Больше не стоит. И это тоже печально. Я люблю Роберта и не скрою от вас, что надеялась увидеть, как он займет место отца. Но он не смог. Дело, конечно, не только в завещании. Это просто бумага, подножный корм для юристов.

— Что он будет делать?

— Пока вернется в Венесуэлу. Потом, вероятно, последует какое-нибудь другое назначение. Я не верю, что он будет добиваться номинации от своей партии на губернаторским пост. Может быть, в следующий раз, когда все устоится. Думаю, немного путешествий и работы пойдут ему на пользу. А вам лучше перебраться в город. Я велела де Витту и мистеру Букеру начать собирать для вас необходимую информацию. Вам многому придется научиться.

— Я уже многому научилась.

Миссис Баннермэн отвела руку. Она сидела спокойно, сдвинув лодыжки, сложив ладони на коленях, с отстраненным выражением лица, словно достигла некоего примирения с собой, или, возможно, с прошлым.

— Не столь многому, как вы должны, — грустно сказала она. — Далеко нет.

Тяжелый ливень прекратился, как только они вышли из церкви, превратившись в мелкий дождь, заставив большинство скорбящих скрыться под зонтами. Эммет де Витт казался на общем фоне единственным светлым пятном, в своем ярком священническом облачении. На миг он остановился. Его очки запотели от пыла священнической проповеди и духоты в церкви.

— Роберту следовало бы быть здесь, — сказал он.

Рядом с ним, поправляя вуаль, стояла Алекса. Они вдвоем немного промедлили на вершине лестницы.

— Он путешествует, — сказала она.

— Ну, все-таки… похороны Элинор…

— Он нездоров. В данный момент он в больнице, в Марракеше, насколько я помню. Он прислал телеграмму.

— Это из-за пьянства? Судя по всему, он просто старается себя погубить, после того как его отправили в отставку. Какой позор, что он ее принял.

— У него не было выбора, Эммет, после того как его поймали на связи с сеньорой Гусман. Не часто американские послы попадают на первые полосы газет из-за сексуального скандала. Президент был в ярости на Роберта.

— Бедный Роберт, — сказал Эммет без тени симпатии. — Бессмысленная жизнь. Поло, пьянство, женщины… Его проблема в том, что никто из Баннермэнов не годится в плейбои, даже он.

— Возможно, это только одна из проблем Роберта, — сказала она. — Нам лучше оставить это.

Эммет распознал властные ноты в ее голосе. Он взял ее под руку, и они стали спускаться по ступенькам. Вслед за ними из церкви вышли Сесилия и Патнэм Баннермэн. Патнэм держался неловко, как всегда на семейных съездах, Сесилия сверлила ненавидящим взглядом затылок Алексы, не беспокоясь, что это заметят. Они проследовали по лестнице и прошли между двумя рядами гостей, чьи зонты колыхались, как деревья на ветру, пока Эммет вел процессию на Баннермэновский Пирог с такой скоростью, что старшие члены семьи сбивались с дыхания.

Алекса легко шагала рядом с ним, вуаль струилась за ней. Она одобряла эту скорость. Элинор, знала она, не понравилось бы, что ее заставляют ждать.

Саймон и Стерн стояли рядом, прячась под зонтом Саймона от Гуччи в красную и зеленую полоску.