Кэрол Мэтьюс - В радости и в горе

— Английский у дядюшки Нунцио недостаточно хорош и служит причиной некоторых недоразумений. — С этими словами человек-гора дал затрещину извивающимся юнцам, даже не взглянув на них. — Он хочет исправить свою ошибку.

— Исправить, — торжественно провозгласил дядюшка Нунцио.

— На Сицилии мы придаем очень большое значение вопросам чести.

— Да, я слышал об этом, — с кривой улыбкой отозвался Мэтт.

— Око за око, зуб за зуб. Возмездие и никакой пощады — вот девиз нашей семьи.

— Око за око… — голос Мэтта слегка дрогнул.

— Куда поехал человек с уткой? — обратился громила к Холли.

— В аэропорт Кеннеди, — мотнула головой Холи.

— Значит, в аэропорт Кеннеди, — задумчиво сказал человек-гора.

Дядюшка Нунцио едва заметно кивнул.

— Не беспокойтесь, друг мой, — человек наклонился к Мэтту и пожал его руку, при этом пальцы рок-журналиста были смяты, словно кисть спелого винограда. — Мы восстановим твою честь.

— Честь, — с легким поклоном сказал дядюшка Нунцио.

Они удалились, затолкав мальчишек в машину с затемненными стеклами, в которую боком можно было бы впихнуть и многоэтажный дом.

В холле воцарилась зловещая тишина, Мэтт с Холли тупо уставились друг на друга. Он подумал, что для восстановления попранной чести может понадобиться нечто больше, чем сицилийцы. Он скорчил гримасу: «Думаешь, стоило им говорить, куда он поехал?»

— Слушай, у нас тут Америка XXI века, а не средневековая Сицилия! Что они с ним сделают? Стащат и сожрут его утку с оливковым маслом?

— Не знаю, не знаю, — сказал Мэтт. — Но лично мне не хотелось бы ходить у них в должниках, а потом случайно встретить на темной безлюдной аллее, имея в кармане только пятерню.

Холли почесала подбородок.

— Кажется, Марта мне как-то говорила, что ее семья связана с мафией…

У Мэтта отвисла челюсть.

— Только не это!

Холли расхохоталась.

— Очень смешно, мисс Бринкман, — кисло сказал Мэтт, — глумиться над поверженным.

Холли унялась.

— Ты бы видел свою физиономию! — изрекла она. — Ты смотришь слишком много фильмов.

— Меня в них привлекают спонтанный секс и насилие.

— Меня тоже, — сказала Холли. — По крайней мере, секс.

Мэтт покраснел.

— Зато спонтанного насилия ты получил сегодня за двоих. — Холли наклонилась и поправила на нем рубашку. — Пойдем, почистим тебя.

Мэтт со стоном приподнялся. Она обняла его одной рукой и усилием всех своих сорока четырех килограммов попыталась поставить перпендикулярно полу.

— Спасибо, — поморщился от боли Мэтт. Он заглянул ей в глаза, одновременно пытаясь придать лицу выражение, которое можно было бы счесть «благодарным».

В тысячный раз он подумал о том, что какого черта он гоняется за вечно ускользающей неуловимой бабочкой — причем, если судить по фингалу, замужней бабочкой, что тоже немаловажно, — когда другая, совершенно замечательная и незамужняя, сидела рядом с ним на том же капустном листе. Но вряд ли Холли настолько глупа, что позволит себе крутить с ним роман после всех тех неприятностей, которые он ей доставил. Мэтту было тошно думать, что подчас, несмотря на самые благие намерения, он ничего не мог поделать с тем, что он — мужчина.

— Сама не могу поверить в то, что сейчас это скажу, — Холли закатила глаза. — Даже до того, как я еще произнесла эти слова, я знаю, что буду сожалеть о них всю свою жизнь! — она посмотрела на него и тяжело вздохнула. — Ну что, поехали ко мне, дернем по стаканчику на ночь?

Если бы у Мэтта не были разбиты губы, он бы ухмыльнулся не только про себя.

Теперь уже ушли все. Все, кроме Джека. Он сидел в темном зале, взгромоздившись на край подиума, на котором стояли богато украшенные кресла жениха и невесты; сейчас они казались заброшенными и ненужными. Всюду валялись лопнувшие воздушные шарики и свадебные подарки. Блестящий зеркальный шар под потолком медленно вращался, бесцельно бросая сверкающие отблески света по всему залу, что тоже придавало ему печальный и заброшенный вид.

Ушел даже мистер Россани, хотя от него чертовски сложно было избавиться. У Джека не хватило духу сказать отцу невесты, что его дочь сбежала со своей собственной свадьбы и растворилась в ночи не с кем-нибудь, а со свидетелем. Как можно сказать такое отцу, не разбив ему сердце? Чтобы отправить его домой, Джек поклялся, что у Марты разболелась голова и она отдыхает наверху. Небольшая доза красноречия — и тесть отправился восвояси, оставив Марту на его попечение.