Фрэнсис Шервуд - Ночь печали

К несчастью, большинство солдат Нарваэса погибли или были смертельно ранены. Кортес слышал барабанную дробь жертвоприношения. Пришло время вырезать сердца. Сейчас по ступеням пирамиды наверх поднимался Ботелло. Бедняга. Франсиско умер в пустыне. Другие тоже погибли. Кортес потерял около четырехсот солдат и индейских союзников. Он не считал. Куинтаваль — этот cobarde de mierda [66] Трусливая мразь ( исп. ). . Франсиско. Ботелло. А теперь и Исла. Как странно, что он умер, добравшись до берега. Но донья Марина была жива и до сих пор держалась на ногах. Она выглядела как мокрая мышь, и одно плечо у нее было приподнято, а второе вывернуто под неестественным углом. Зато какая красивая грудь… А эти большие глаза… сильные ноги… Кортес не хотел бы признавать этого, но Малинцин стала важнейшей женщиной в его жизни, сердцем сердец, королевой.

— Давайте отправимся в путь к побережью. Ацтеки думают, что мы вернемся домой, на Кубу, в Испанию, но наш дом — это империя мешика, и мы вернемся, чтобы заявить о своем праве.

— Кортес, прежде чем мы отправимся… — подошла к нему Малинцин.

— Я знаю, у тебя болит плечо. Вечером я займусь этим. Нужно наложить шину. Может быть, потребуется кровопускание.

— Нет, дело не в этом.

— А в чем? Ты знаешь, что я сбит с толку и мое терпение подходит к концу. Мой табак намок. У нас нет запасов пищи. Нас будут преследовать. Ты хочешь поблагодарить меня за то, что я спас Кай и ребенка? Рад был помочь. Мальчик вырастет и станет настоящим испанским солдатом, а девочка — матерью испанских солдат.

— Я не смогу вернуться с тобой в Теночтитлан, Эрнан.

Кортес ошеломленно взглянул на нее.

— Ты по-прежнему моя рабыня, донья Марина.

— Я не смогу.

— Это наглость, донья Марина. Ты постоянно забываешь свое место. Ты не можешь решать, что ты будешь делать. И не думай. Ты еще не свободна. Я не могу обойтись без тебя, ты же знаешь. — Кортес топнул ногой, и во все стороны полетели брызги.

— Я беременна, Эрнан.

Кортес онемел.

— Я беременна, — повторила она, — estoy embarazada. — Правой рукой она погладила себя по животу. Embarazada. Беременна.

— Ты ждешь ребенка? ¿Un niño?

— Да.

Лицо Кортеса озарила улыбка.

— У меня будет ребенок. Наследник. Сын. — У него была дочка или две на Кубе, и иногда некоторые из его рабынь беременели, но тут речь шла совсем о другом. — Моя кровиночка. Дитя Новой Испании, нового мира. Новая аристократия. Первый родившийся здесь ребенок. Первый христианский мальчик, родившийся и вскормленный в новой стране. Как я рад! Это подходящее время и подходящее место.

Кортес сделал шаг вперед, чтобы обнять Малинцин, поцеловать ее. Переводчица, любовница, мать, женщина. Повсюду царила смерть, но она подарила жизнь. Господь явно был на его стороне. Но когда Кортес протянул руки к своей маленькой рабыне, она сделала шаг назад.

— Нет-нет, не бойся. Объятия не навредят ребенку. Я не буду к тебе прижиматься и больше не возлягу с тобой. Я нежный, ты же знаешь. Я буду осторожен. Ты должна заботиться о себе, донья Марина. Не переутомляться. Как жаль, что нет лошади, ты могла бы поехать верхом. Как только мы победим ацтеков и заявим о нашем праве на эту землю, мой сын будет править страной, а затем его сын. Династия Кортесов.

Затем он повернулся к Нуньесу. Солнце стояло уже высоко в небе. Вскоре станет жарко.

— Не отчаивайтесь, солдаты! Мы победим. Победим. Который час, Нуньес?

У Нуньеса больше не было часов. Они лежали где-то на дне озера Тескоко. И все же он ответил так, словно знал точный час, минуту и секунду.

— Кортес, пришло время остановиться.

Прошло четыре года после Ночи печали и два — после окончательного поражения мешика в июле 1522-го. Шел год 1525-й. Малинцин было двадцать пять лет, Кай перевалило за тридцать, а маленькому Мартину Кортесу, сыну Малинцин, исполнилось три. Небо сияло такой голубизной, что в столь безоблачный день нельзя было представить на нем ни молний, ни грозовых туч, ни даже звезд. В крайнем случае, днем мог поморосить дождь. Малинцин в кухне своего дома в Койоакане раздавала указания слугам: скоро должны были прийти гости, и потому следовало украсить дом цветами, расставить в углах комнат курильницы с благовониями и приготовить тортильи. Скоро придут Кай и Нуньес с детьми, племянница касика Семпоалы со своей семьей и, конечно же, отец Ольмедо. Возможно, зайдет Кортес, собиравшийся ненадолго забрать Мартина в свой дом в Куэрнаваке.