Легенда о прекрасной Отикубо

Она показала письмо Отикубо, но как раз в это время муж второй дочери собирался в отъезд по срочному делу. Отикубо спешно шила для него парадную одежду и опять не ответила на письмо.

Митиёри подумал, что она и в самом деле, как говорит Акоги, не умеет писать любовные письма, но он много слышал о том, какое доброе, отзывчивое сердце у Отикубо, и потому не терял надежды. Скорее ему был по душе такой скромный нрав девушки.

— Что ты тянешь! — торопил он меченосца. Однако на господском дворе всегда толклось много народу, и удобный случай все не представлялся. Митиёри изнывал от любовной тоски. Но тут стало известно, что тюнагон отправляется в храм Исияма [12] Храм Исияма — буддийский храм, который находился в провинции Оми. Популярное место для паломничества. Празднество в храме носило не только религиозный, но и увеселительный характер. исполнить один свой старинный обет. Все домочадцы принялись осаждать тюнагона просьбами, чтобы он взял их с собой. Даже старух, и тех постеснялись оставить дома, одну только Отикубо покинули в ее каморке.

Наканокими, вторая дочь, попробовала было вступиться за сестру:

— Возьмем с собою и Отикубо. Жаль оставить ее, бедняжку, дома в одиночестве.

Но Госпожа из северных покоев и слушать не стала.

— Что за новости! Она никогда порога дома не переступала. Да и как она будет шить в дороге? Ни к чему приучать ее к ненужным развлечениям, пусть лучше посидит дома взаперти.

Акоги, как служанку третьей дочери — Саннокими, собрались было красиво нарядить и взять с собой, но она пожалела оставить свою прежнюю госпожу в одиночестве и отговорилась от поездки под предлогом, что у нее внезапно настало месячное очищение и в храме ей появляться нельзя.

— Вот еще выдумки! — рассердилась Китаноката. — Ты это нарочно говоришь, потому что тебе жаль оставить Отикубо.

— Ах, нет, напротив, мне очень досадно, что так случилось. Но ведь срок очищения скоро придет к концу. Если прикажете, я с радостью поеду. Кто же по доброй воле откажется от такого интересного путешествия? Старухи, и то просятся… — говорила Акоги так убедительно, что Госпожа из северных покоев наконец поверила и приказала нарядить покрасивее и взять вместо нее в дорогу простую девушку для черной работы, а ей позволила остаться.

В доме начались шумные сборы, поднялась дорожная суматоха, но наконец все уехали, и Акоги в наступившей тишине начала сердечную беседу со своей юной госпожой, чтобы развеять ее грусть. В это время принесли записку от меченосца:

«Я слышал, что ты не поехала в храм вместе с другими. Если это правда, я сейчас же приду».

Акоги написала ему в ответ:

«Госпоже моей нездоровилось, и она осталась дома. Могла ли я покинуть ее? Нам очень скучно. Приходи навестить нас и принеси с собой те картины, которые ты однажды пообещал нам показать».

А надо сказать, что у младшей сестры Митиёри, носившей высокое звание младшей императрицы, было много свитков с красивыми картинами. Меченосец как-то говорил Акоги, что если молодой господин начнет посещать Отикубо, то он непременно покажет им эти свитки.

Меченосец показал Митиёри записку, полученную им от Акоги.

— Так это рука твоей жены, Корэнари? Очень красиво пишет. Вот случай, которого мы ждали. Ступай туда, все устрой.

— Дайте мне на время один свиток с картинами.

— Нет, я сам покажу ей, как ты мне раньше советовал. Когда буду у нее…

— Кажется, сейчас и в самом деле подвернулся удобный случай, — согласился меченосец.

Митиёри, смеясь, прошел в свои покои и нарисовал на белой бумаге недовольную физиономию мужчины: палец во рту, губы наморщены. Внизу он написал:

«Вы хотели полюбоваться на картины, извольте, посылаю вам одну.

Впрочем, это письмо — ребячество с моей стороны».

Собираясь отнести послание господина, меченосец сказал своей матери, которая некогда была кормилицей Митиёри:

— Приготовь каких-нибудь вкусных лакомств и уложи их в корзинку. Я скоро за ними пришлю.

Он отправился к дому тюнагона и вызвал Акоги.

— А где же картины? — полюбопытствовала она.

— Вот здесь. Отдай-ка это письмо барышне, тогда все узнаете.

— Опять какой-нибудь обман, — нахмурилась Акоги, но все же отнесла письмо своей юной госпоже.

Отикубо томилась от скуки и потому пробежала его взглядом.

— Что такое? Ты просила свитки с картинами? — воскликнула она.