Ким Уилкинз - Призрак острова 

— Я любила тебя, Видар.

— Я знаю. Прости.

Од обняла его.

— Обними меня. Это единственное утешение, которое будет согревать меня ближайшие тысячу лет.

Он отстранился и сказал:

— Я не стану брать на себя такую ответственность. Ты должна постараться найти утешение в другом месте, когда я уеду.

Она отошла от него, одиноко встав в стороне.

— Прощай, моя единственная и настоящая любовь, — произнесла она, и слезы, брызнувшие из глаз, побежали по ее лицу.

— До свидания, Од. — Он повернулся и пошел прочь, растворившись в темноте леса.

Хеймдалл сидел, прижавшись спиной к северной колонне, и грыз ногти. Видар наблюдал за ним из-за деревьев, а потом поднес край своей туники к губам и поцеловал яркую нить.

— Уже скоро, Виктория, — сказал он, собираясь с духом.

Свежий морской воздух щекотал его ноздри, когда он выбежал из леса и помчался к мосту. Почти приблизившись к Хеймдаллу, он снял с себя тунику, обозначив тем самым свое присутствие.

Хеймдалл удивленно вскочил на ноги.

— Видар! Откуда ты взялся?

— Открой Бифрост! — сказал Видар.

Хеймдалл захохотал.

— Конечно. Может, тебя еще посадить себе на плечи и доставить в Мидгард?

— Я не шучу.

— Один приказал закрыть мост. Ты видишь это копье?

Хеймдалл указал на копье, наполовину воткнутое в землю возле колонны.

Видар подошел и выдернул его. Приложив его к коленке, он согнул его пополам и, разломив на части, выбросил со скалы.

— Видишь, как мало для меня значат приказы Одина?

Хеймдалл подошел, все еще улыбаясь:

— Не важно, что ты думаешь о его приказах, но только я способен открыть мост.

— Открой его, и я оставлю тебе жизнь.

Хеймдалл выпрямился и ударил себя в грудь.

— Я убиваю великанов, щенок. А теперь бегом возвращайся в Старую Долину и не высовывайся, пока не понадобишься своей семье.

— Ты мне не указ, — фыркнул Видар. — Я уезжаю в Мидгард, чтобы наконец-то избавиться от вас всех, и я клянусь, что сегодня ничто не остановит меня. Я буду с Викторией.

Хеймдалл пожал плечами.

— Подожди еще немного, когда Один вернется с ее головой. Или тебе этого недостаточно, чтобы согреться ночью?

Он сказал что-то еще, а Видар спокойно смотрел на него, готовясь нанести ответный удар. Когда он проходил мимо северной колонны, Видар схватил его за плечо и развернул к себе.

— Я обладаю самым мощным оружием, которое только есть в Асгарде, — объявил он громким голосом, заглушающим даже бушующий океан под ними, — и мне придется воспользоваться им против тебя, если ты не откроешь мост.

У Хеймдалла сдвинулись брови, но вскоре он опять заговорил с издевкой:

— Это правда? Ну тогда покажи мне это мощное оружие, а потом продолжим наш разговор.

Аккуратно, чтобы не задеть зубом ничего, принадлежащего ему, Видар вытащил из-за ремня свое самодельное оружие.

Хеймдалл заржал еще громче.

— Значит, все, что о тебе рассказывают, правда! Ты стал больше похож на женщину, чем на мужчину. Ты угрожаешь мне палкой от ткацкого станка. О, я дрожу от страха!

— Посмотри внимательнее, — сказал Видар и встал так, чтобы был виден зуб, а потом воткнул палку в землю.

Земля под ними задрожала, как будто в милях от них, на глубине, проснулся и потянулся чудовищный великан. Видар увидел, как плечи Хеймдалла сгорбились от страха. В том месте, где зуб вошел в землю, появилась трещина и послышался страшный треск, который начал усиливаться. Этот чудовищный грохот покатился дальше, на север, и Видар понял, что последствия от его действий намного серьезнее, чем он мог предположить. Он подпрыгнул над трещиной, зацепившись за выступающий край скалы, и Хеймдалл сделал то же самое. Земля разверзалась все шире, и даже непоколебимые скалы дрожали у своих оснований, уходящих в морское дно.

Когда пыль осела и грохот прекратился, Видар повернулся к Хеймдаллу. Он все еще смотрел на отломившийся край утеса.

— Так ты сделаешь, как я сказал? — спросил Видар.

— Что это за оружие?

— Ты откроешь мост?

— Один приказал держать его закрытым.

— Я убью тебя, Хеймдалл, — сказал Видар и неожиданно осознал, что это была не пустая угроза. От такой уверенности у него перевернулось все внутри, и в нем снова поселилась тревога. Если только Виктория погибнет, вся его семейка заплатит за это. Все до одного. Сначала Хеймдалл, а затем все эти свиньи и шлюхи, живущие в Валяскьяльве, а потом он дождется, когда Один будет возвращаться через мост, и тогда вонзит острый клык глубоко в сердце отца.