Автор неизвестен - Тайные страсти

— Я пойду, — тут же сказала Алехандра, направляясь к двери, — вам надо о многом поговорить, а меня уже заждался Фернандо.

Она вышла раньше, чем ее успели остановить, и Мария Алехандра жалобно посмотрела вослед дочери.

— Ну и как же вел себя этот сеньор? — спросил Себастьян, опуская на пол Даниэля.

— Хорошо, — растерянно ответила Мария Алехандра, еще не решив, как держаться с бывшим мужем. — И даже очень хорошо…

— Ну что ж, прекрасно, — откликнулся Себастьян, — а теперь, Даниэлито, будь добр, оставь нас одних.

— В этом, наверное, нет необходимости, — торопливо произнесла Мария Алехандра, страшась предстоящего объяснения. — Лучше уйду я — ведь вы так давно не виделись…

— Ничего, у нас впереди еще много времени, — заметил Себастьян, подмигивая сыну.

— Я ухожу, — тут же заявил мальчик, — а вы решайте свои дела и, уж пожалуйста, не ссорьтесь.

После его ухода возникла небольшая пауза, и Мария Алехандра, не зная, что сказать, произнесла первое, что пришло ей на ум.

— Прежде, чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты знал… Я считаю низостью с твоей стороны то, как ты обошелся с Дельфиной. Ты не имел права поступать таким образом с женщиной, которая любит тебя и ждет твоего ребенка…

— Почему тебя путает мое присутствие? — вместо ответа внезапно спросил Себастьян.

— Мы не о том говорим…

— Нет, именно о том. Я же вижу, как ты напряжена и пытаешься обвинить меня в том, что я делал исключительно ради тебя.

— Я не просила совершать ради меня такой подлости, да еще по отношению к своей родной сестре, которую я, несмотря ни на что, люблю! — обрадовавшись возможности начать скандал и, тем самым, лишить их обоих возможности примирения, воскликнула Мария Алехандра.

— Но она шантажировала тебя самым подлым образом!

— Это тебя не оправдывает!

— Нет, оправдывает! — взорвался Себастьян, разозленный тем, что они разговаривают совсем не о том, ради чего он так поспешно явился сюда. — И, кроме того, Дельфина сама мне призналась, что это совсем не мой ребенок. Более того, она знала об этом с самого начала, но использовала свою беременность, чтобы помешать нашему счастью.

— Ты лжешь, она на это не способна…

— Она способна и не только на это, — возбужденно продолжал Себастьян. — Она утаила многое из того, что знала о событиях той ночи, и, тем самым, подвергла тебя новым унижениям. Так как же я должен был с ней поступать? Ты не хочешь понять, что за любовь и счастье можно и нужно бороться всеми доступными средствами, чтобы не дать восторжествовать таким подлецам и лицемерам, какими являются твоя сестра и ее муж.

— В таком случае чем же ты лучше них?

— Это все философия, недовольно поморщился Себастьян, — а я говорю тебе о жизни.

— Но это и есть жизнь, Себастьян! Ведь именно ты — причина всех моих несчастий, именно из — за твоей трусости и подлости, я провела пятнадцать лет в тюрьме. Но, если раньше ты вел себя как подлец, чтобы спасти самого себя, то теперь уверяешь, что делаешь это ради меня. Но мне не нужна такая любовь!

— Не говори так! — вскричал Себастьян и попытался было взять ее за руку, но она поспешно освободилась и отошла подальше от него, отгородившись диваном и журнальным столиком. — Как бы ты ни лицемерила перед самой собой, но, любовь ко мне сильнее всех твоих чувств! Ты не забыла и никогда не сможешь забыть о том, как стонала от счастья в моих объятиях, как говорила мне самые нежные слова и умоляла: "еще, еще…"

— Перестань, Себастьян, — сердито покраснев, произнесла она, — ты не имеешь права так меня мучить. Уходи!

И тут он понял, что победил, что она принадлежала и принадлежит ему душой и телом, что он навсегда останется ее властелином, а потому не должен бояться ее невыносимого упрямства. Отшвырнув ногой журнальный столик, он смело схватил ее за руку и, вытащив из-за дивана, привлек к себе, несмотря на самое отчаянное сопротивление.

— Ну, посмотри же мне в глаза и скажи, что это неправда… скажи, что ты меня не любишь, и тогда я выйду в эту дверь, чтобы никогда уже больше не возвращаться.

— Я ненавижу тебя, Себастьян! — прошептала Мария Алехандра, и в то же мгновение он зажал ей рот поцелуем. Еще несколько мгновений она пыталась вырваться, но, поняв, что это бесполезно, покорно раскрыла губы. Их поцелуй прервал новый звонок в дверь и они оторвались друг от друга, задыхаясь и смущенно отводя глаза.

— Кто это может быть? — первым спросил он. — Камило?

— Не знаю…

Однако, это опять была Алехандра, сопровождаемая серьезным и даже немного мрачным Фернандо. При одном виде дочери Мария Алехандра и Себастьян обменялись озабоченными взглядами, поняв, что произошло что-то необычное.