Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Ты ищешь скрытые следы разложения? — пошутил Билли.

— Нет. Ты прекрасно выглядишь и глупо было бы надеяться эти следы найти.

— Похоже, это тебя не очень радует?

— Мне это безразлично.

— Вот как? Но раз у тебя когда-то появились сомнения в натуральности происхождения волос на моей груди, значит, ты не беспристрастно относишься к моему физическому состоянию.

Она не ответила, только еще раз посмотрела на него.

— Давай-ка, я тебя подвезу, Джесс.

Он открыл дверцу, и она села рядом с ним. Билли почему-то был уверен в том, что она вот так вот молча сядет и не станет торопить его, чтобы он трогал с места.

— Говорят, ты собираешься скупить здесь подокруга? — Билли наблюдал за ней, ожидая реакции.

— На это у меня денег не хватит.

— Пока что не хватит, да? Но достаточно скоро ты будешь в состоянии купить здесь пяток усадеб, настроить съемочных павильонов и начать соперничать с Голливудом.

— Нет, мне бы не хотелось вкладывать деньги в столь сомнительное предприятие.

— Ого! Что я слышу, Джесс? Уж не надоело ли тебе твое занятие?

— Одно дело — быть актрисой, а другое — содержать студию, — она оставалась убийственно-серьезной.

— Джесс, а зачем тебе понадобилось покупать или строить твой магазин именно здесь? Ты хочешь полкой победы над этими местами?

— А вдруг это зов родной земли? — она впервые улыбнулась. — Почему мы стоим?

— А что мы должны делать?

— Ехать, разумеется.

— Тебе этого хочется?

Она пожала плечами:

— Мы глупо выглядим со стороны.

— Хорошо, — согласился он, — тогда мы поедем. Только куда же нам ехать? Неужели к тебе домой?

— Конечно, я же туда направлялась.

— Но тебе не очень хочется сейчас домой?

Он завел мотор, плавно тронул с места, вырулил на проселочную дорогу. Джессика молчала.

— Кое-кто начинает уже пахать, — он указал на ползущий вдали трактор. — Ты все еще сердишься на меня за «Землю»?

— Уже нет. Вокруг этой книги столько разных разговоров, что я уже подумываю: а не объявить ли во всеуслышание о том, что главная героиня написана с меня. Глядишь, это прибавит мне популярности.

— Что ж, популярность при твоем занятии не последнее дело.

— Не последнее. Уж не в Джонсборо ли ты собрался?

— Нет. Я вдруг сообразил, что там нас сразу узнают, особенно тебя.

— Да, нескучная сценка получится: мисс Джессика Фонтейн и мистер Уильям Коули желают снять номер для занятий любовью. Когда мы оттуда выйдем, в холле отеля яблоку будет негде упасть: все станут просить автограф.

И она рассмеялась, беззаботно и весело.

— Ох, Билли, — продолжила она, — сукин ты сын. Ты явно подбиваешь меня заняться этим делом прямо в твоем автомобиле.

— Если бы сейчас мы были в твоем, то я предпочел бы его.

Он привлек ее к себе и поцеловал Она ответила длинным и страстным поцелуем, прикусив ему нижнюю губу. Он дрожащими руками стащил с нее это дурацкое пальто, стал расстегивать пуговицы на платье. Джесс помогала ему, разоблачаясь с какой-то яростной, отчаянной поспешностью.

Билли взял ее, так напоминающую сейчас ту Джесс, которая напряженно следила за его готовящейся подачей на корте, и увидел, как из-под длинных густых ресниц скатилась слезинка.

— Мы с тобой не занимались этим уже тысячу лет, — сказал он, когда Джесс стала неспешно одеваться.

— И кто в этом виноват? — спросила она, глядя перед собой.

— Не знаю, наверное, я. Но я не могу по-иному. Может быть, мне и стоило бы поехать в Лос-Анджелес, писать для вас сценарии, как это делает Фитцсиммонс, но я бы не смог там долго выдержать, я чувствую.

— А я бы не смогла выдержать здесь.

— Что же поделаешь, все вы, Фонтейны, бродяги. Нет у вас чувства отчего дома.

— Это ты верно подметил. Ты вообще очень многое верно подмечаешь. Ты очень точно написал о том, что я все время помню о тебе, даже бывая с другими. Вот из-за этого я и разозлилась. Понимаешь, это же все равно, что показывать публике мою фотографию, на которой я стою нагишом, и говорить: видите, какая у нее грудь? А задница?

— Вот тебе и на! Ты уж и в самом деле все на себя примерила. Та женщина в романе, кстати, не очень на тебя похожа внешне.

— Главное, что она похожа внутренне. Ты буквально влез мне в душу, а потом эту душу расписал на страницах своей паршивой книжонки.

— Не надо о ней так уничижительно отзываться. Вот увидишь, лет через двадцать на этой книге кое-кто станет делать себе благосостояние, сочиняя критические статьи, по объему превосходящие сам роман.