Ольга Кирсанова: Венера из Антальи

— Сумасшествие… — пробормотала Юля и бросилась вскрывать оставленный Олей конверт: после произошедшего ждать не имело смысла.

Подобного я и ожидал. Она решила провернуть все сама, взяв в помощники Фатиха, а потом честно поделить премию.

— Он ее и похитил! — воскликнула Юля. — Русский знает, письмо написано без ошибок. Захотел получить все деньги один! Мерзавец.

— Какая дура!.. — вырвалось у меня. — И она с ним поехала!

— Ты сказал-таки ей, где спрятал Венеру? — брови Кругловой взметнулись. — Тогда и ты полный идиот.

— Я назвал ей неправильное место…

Препираться, ссориться не имело смысла.

— Деньги — ничто по сравнению с жизнью твоей сестры, — Юля взяла меня за руку, — надо отдать статуэтку.

— Я ждал, что ты скажешь именно эти слова, — я благодарно и грустно улыбнулся.

— А может, заодно сообщить и в полицию?

— Не хочу рисковать. Пусть потом эта Венера хоть в переплавку пойдет. Лишь бы Оля вернулась.

— А ты уверен, что надежно спрятал Венеру?

— Теперь я уже ни в чем не уверен. Я потерял веру в человечество.

Я пришла в себя неожиданно, словно от толчка. Ныл затылок, немели затекшие руки. Во рту ощущался мерзкий металлический привкус. Подобные послевкусия обычно бывают после сеанса эфирного наркоза.

Вокруг царила кромешная тьма. Я инстинктивно приподнялась, но тут же ударилась головой о что-то мягкое. Попыталась закричать, но из горла вырвался лишь булькающий хрип: эти негодяи опять заклеили мне губы скотчем. Попробовала приподнять руки — они были связаны.

Ноздри щекотал странный запах прелой земли, сухой травы и плесени. Было очень душно, и я в какой-то момент почувствовала, что задыхаюсь. Однако ужасней всего было даже не это, а ощущение странной тесноты. Будто бы ты очутился в тесном шкафу, который положили на пол и заперли на ключ…

И тут страшная догадка прошила мой мозг: я была в гробу. Наверняка в том самом, который Никита с Юлей отдали страшному бородатому турку с длинным острым ножом. Вот уж никогда бы не подумала, что он предназначался для меня!

Из глубин подсознания услужливо выплыли жутковатые воспоминания: Николай Гоголь, похороненный во время летаргического сна, страшная новелла Эдгара По «Заживо погребенные» и прочие ужасы. В свое время я лишь посмеивалась над подобными кладбищенскими историями, однако теперь мне было не до шуток.

Кричать, звать на помощь не было смысла: никто бы меня не услышал. И хотя умом я понимала, что меня вряд ли закопали живьем, в мозгу предательски запульсировало: «Это все, Оленька… Фатиху по голове… тебя в гроб… И где же тут хваленая мобильная связь, о которой распиналась Юлечка?..» Гортань мгновенно взбухла и начала душить. Я извивалась и корчилась, силясь откинуть крышку, но она даже не шелохнулась. Попыталась приподнять крышку коленями, но результат был прежним. Без особой надежды поелозила плечами, но тщетно. И тут я во всех деталях вспомнила гроб, стоявший в номере Юли Кругловой. Крышка крепилась к домовине четырьмя длиннющими болтами в палец толщиной, с массивными фигурными накрутками. Наверное, проще было бы сдвинуть с рельсов груженый состав, чем содрать резьбу этих накруток.

Мне стоило огромного труда сосредоточиться. Первой здравой мыслью было: следует экономить силы и ни в коем случае не поддаваться панике. И сразу же пришла вторая: а что, если потереться лицом о стенку, чтобы содрать со рта скотч? Это давало мне хоть какие-то шансы: крикнуть, позвать на помощь… Да и дышать наверняка стало бы легче.

Воздух вовнутрь все-таки поступал, и это радовало. Повернув голову так, что хрустнули шейные позвонки, я принялась методично вращать головой, одновременно продавливая скотч языком. Лишь минут через десять я почувствовала, что правый уголок липкой ленты немного ослаб. Это придало сил. Я вжималась губами в гробовую обивку, словно оголодавший младенец в материнскую грудь.

И тут мне почудились какие-то странные мерные звуки… Я лишь на секунду прервала свое занятие и прислушалась: ничего подозрительного. Это не удивило: ведь людей, оказавшихся в моем положении, вполне могли посетить звуковые галлюцинации.

Запыхавшиеся и взволнованные, мы с Юлей стояли перед стойкой в холле. Я нервно нажал на ручку настольного звонка. Мелодичная трель прокатилась по холлу. Портье появился незамедлительно, как и положено в хороших отелях.