Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

— Фатих, ты на мотоцикле? — нарочито грубым голосом поинтересовалась рыжеволосая, и я неожиданно поймала себя на мысли, что этот голос мне кого-то напоминает.

— Конечно!

— Ты, наверное, знаешь, как ваши янычары похищали женщин? — Рыжая проверила, надежно ли связаны мои руки, вновь пошарила по карманам и извлекла мобильник.

— В школе учили…

— Жаль только, что практику не проходили. Перебросишь ее через мотоциклетное седло, как куль. Так и повезешь.

— Может, все-таки тут оставим? — предложил Фатих и, взглянув на карту через плечо бородача, пояснил: — Ведь теперь мы наверняка знаем, где искать статуэтку!

— Лучше прихватить ее с собой, — пояснила рыжая. — Крестик на карте — не слишком надежный ориентир. Пусть сама покажет… Может, тогда я ее и прощу!..

Нет, все-таки ее голос, пусть даже и измененный, мне определенно кого-то напоминал…

Вот только кого?

Обычно на третий день отпуска меня отпускают тяжелые московские сны. Мне уже не снится, что я куда-то опаздываю или не успеваю вовремя написать обещанную статью, закончить очередную родословную. Сны становятся удивительно легкими, яркими, как фотографии на кодаковской бумаге. В них продолжается приятный и беззаботный отдых. Но на этот раз померещилась всякая гадость. Запомнилось немногое. Мне казалось, что я лежу в постели и внезапно начинаю уменьшаться в размерах. Становлюсь все меньше, меньше, а потом вообще исчезаю. Все, меня больше не существовало. Только сбитые простыни на кровати.

Обычно побудкой на отдыхе занимается моя сестра, на этот раз я проснулся сам и довольно рано. Даже на завтрак в ресторан еще не пускали. Легонько постучал в стену — в ответ тишина. Вышел в коридор и отбил дробь костяшками пальцев по двери — с тем же успехом. Не помог и телефонный звонок. Мобильник оказался отключен. Приходилось думать черт знает что.

Поколебавшись, решился потревожить Юлю. Могло статься, что Оля решила провести воспитательную беседу и с ней. Круглова открыла мне заспанная и недовольная. Но недовольство читалось только на лице, блеск глаз свидетельствовал, что ей льстит мой ранний визит.

— Никита, — сладко потянулась она, — ну нельзя же будить женщину так рано.

— Оля исчезла, — произнес я трагично.

— Ты уверен? — Юля напряглась. — Я же тебе говорила… — она осеклась, поняв, что эта тема для меня сейчас запретная.

— Надо что-то делать.

— Может, спит слишком крепко? — не веря в собственное предположение, отозвалась Юля. — В конце концов, могла пойти прогуляться. Она у тебя по утрам не бегает?

Визит в «ресепшен» дал только то, что мы узнали: Оля из отеля вроде бы не уходила. Ключа от ее номера у портье не оказалось. Поднимать шум раньше времени мы не решились. Обычно подобные беспокойства разрешаются потом самым банальным образом. Да и не в наших интересах было привлекать к себе внимание.

— Пойдем наверх, кажется, я придумал.

— Что? — Юля еле поспевала за мной по ступенькам, мое волнение передалось и ей.

— Как вы познакомились? Через лоджию! Так почему бы не попытаться повторить. Обычно она спит с открытым балконом, от кондиционеров у нее простуда.

Я перегнулся из Юлиного номера через перила и заглянул на лоджию к Оле. Дверь оставалась приоткрытой, ветер шевелил тяжелые шторы. Руки у Юли тряслись, когда она страховала меня.

— Я же тебя не удержу, — причитала она, намертво вцепившись в мой ремень.

— Значит, полетим вместе.

Наконец мне удалось преодолеть перегородку, и я оказался на соседней лоджии. В номере я застал неубранную кровать. На письменном столе лежал солидного вида конверт с печатями и записка на нем. Мол, ни в коем случае не вскрывай конверт, это наша страховка, вскроешь — все испортишь. А если я не вернусь до заката, то иди с ним в полицию.

Конверт был адресован Оле. Честно говоря, находка мало что прояснила, только добавила тревоги. В Юлин номер я вернулся уже без ее помощи, бросил конверт на стол. Записку протянул Юле:

— А теперь скажи мне, что ты об этом думаешь, и сравним наши предположения.

Юля прочитала записку и пожала плечами.

— Единственное, что можно из этого понять, номер она покинула по своей воле. И собралась что-то предпринять. Надо вскрыть конверт, и мы все узнаем.

— Не уверен, что ясности станет больше. К тому же она просит не вскрывать его до заката.

— Ты прав, если это может ей навредить, вскрывать конверт не стоит.