Анна Климова - Не покидай меня

Часто Ира смотрела в окно, зябко придерживая на груди теплый больничный халат и пытаясь в снежной пелене за стеклом разглядеть хоть одно лицо, которое заставит память вернуться.

Она быстро шла на поправку. Однако радости от этого было мало.

Мать смотрела на него с жалостью и любопытством одновременно, но говорить не решалась. Она подливала Лене чай и тихо шуршала вчерашней газеткой, словно нашла там какую-то очень занимательную статейку и все никак не могла оторваться от чтения.

Леня тоже молчал. Он с детьми уже два дня жил у родителей, почти ничего не ел и очень мало спал. Виктория Павловна лишь раз попыталась высказать свое мнение о происходящем, но Леня очень настойчиво попросил ее ничего не говорить на эту тему. Он сам чувствовал, что стал резким и злым. Мать, вопреки обыкновению, не стала изображать обиду. Она молчала, потому что сын попросил ее об этом.

По сведениям, которые Гоша добывал через своих знакомых в полиции, Леня знал, что Иру действительно ищут после его заявления. Два раза его приглашали в морг на опознание, и оба раза он выходил оттуда с чувством облегчения, но совершенно больной от переживаний. На вторые сутки его самого пригласил следователь и задавал неприятные вопросы о его отношениях с женой.

Гоша сказал, что они отправили запросы во все полицейские отделения на всех станциях следования от Москвы. Оперативники начали просматривать записи с камер видеонаблюдения на станциях. Если бы не Таткин жених, Леня ничего бы об этом не знал. Он почти каждый день приходил в дежурную часть своего района и всем там намозолил глаза.

— Вероника стала плохо учиться, — произнесла, наконец, Виктория Павловна. — Я побывала в ее школе и поговорила с классным руководителем. Он считает, что у нее ненормальная домашняя обстановка.

— Вот как? — отозвался Леня, не поднимая головы.

— Именно так. Поговори с ней. Успокой. Меня она не слушает. Как будто я монстр какой-то, а не родная бабушка.

— Что же теперь сетовать, мама, если ты всегда относилась к ним, как к куклам, которые должны сидеть смирно, поднимать ручки и опускать ножки так и тогда, когда тебе этого хотелось?

— Это несправедливо, — спокойно ответила Виктория Павловна. — Ты несправедлив.

— Справедливость тут ни при чем. Я излагаю факты. А факты штука упрямая. Как мы жили, мама? Что хорошего было в нашей… в моей жизни?

— А что в ней было плохого? Ты всегда получал то, что хотел. И жил не хуже, чем другие дети…

— Это бессмыслица. Этот разговор. Потому что мы не понимаем друг друга. И никогда не понимали, — Леня вздохнул протяжно и почти со стоном. — Если бы не Ира, вы похоронили бы меня вместе с собой в этом страшном доме.

— Тебя послушать, то это просто какая-то фея, а не женщина! — с раздражением воскликнула Виктория Павловна, изменив своему вечному спокойствию. — А мы с отцом два чудовища!

Звякнула чашка, которую она оттолкнула от себя.

— В том-то и дело, что она — женщина, — ответил Леня. — Моя любимая женщина. Мать моих детей. С этим ты до сих пор примириться не хочешь.

— Да? И к чему тебя привела эта женщина?!

Леня поднял голову и посмотрел на мать, потому что впервые услышал в ее голосе плаксиво-истерические нотки. Она действительно плакала. Сдерживаясь, все еще владея собой, но слезы были очевидны. Злые слезы.

— Какая разница, мама, к чему она меня привела? Это моя жизнь. Мои страдания. Мой… наш крест. Ты этого не понимаешь? Жить и не ошибаться? Ты в самом деле веришь, что это возможно?

— Да, я не понимаю! Не понимаю, что плохого мы тебе сделали?! — Виктория Павловна сорвалась на крик и отошла к окну.

Леня встал, подошел к ней и обнял за плечи, чего, как ему помнилось, он не делал много лет.

— Мама, мама… Мне ли учить вас жизни? Мне ли винить вас в чем-то? Я бы винил вас, если бы не встретил Иру или если бы вам удалось не мытьем так катаньем разлучить нас. Не знаю, вы ли меня воспитали бесхарактерным или я таким родился, но она мне помогла поверить в себя. Это ты понимаешь?

Виктория Павловна закрыла платком глаза и помотала седой головой.

— Прости меня, Леня. Может, я стала совсем старуха. Злая старуха, которая привыкла думать, что весь мир живет по придуманным правилам. Может быть, Ира действительно была права… Скажи, у тебя в детстве и правда была тетрадка с планом побега из дому?

Леня оторопело взглянул на нее, а потом улыбнулся.

— Ты откуда знаешь?

— Она… сказала.

— Ну, не буду врать. План такой существовал. Но вы научили меня все рассчитывать, поэтому подсчет тогдашних моих ресурсов показал, что мне не добраться дальше Нижнего Новгорода. Решил скопить деньги. Но вы отправили меня в музыкальную школу, а там была девочка по имени Маша. И я постепенно потратил все деньги на нее…