Анна Климова - Не покидай меня

Виктор говорил тоном веселым и с деланной ленотцой, все время поигрывая старым перекидным календарем на столе Олега Ивановича. Даты на календаре щелкали, раздражая старика, по всей видимости, еще больше. Поэтому он схватил механизм и швырнул его в ящик стола. Виктор не обратил на это внимания и продолжал:

— И вот появился некий депозитный счетец в одном из банков Лихтенштейна на два с половиной миллиона франков. В те времена княжество это не слишком задавалось вопросом, откуда деньжишки. Это уже потом, на волне общественного возмущения, стали требовать доказательств чистоты и благопристойности прибывающего в банки капитала.

Сказать по правде, я так и не понял, каким образом вам удалось вывезти валюту из страны. Наверное, не обошлось без помощи одного из членов комитета, бывшего генерала КГБ, который так удивительно кстати два раза прострелил свою башку у себя дома пару лет спустя. А следом отправился и наш знакомый поэт, который тоже знал об этих миллионах.

Таким образом, вы, Олег Иванович, стали единственным обладателем скромного капитала, составляющего на сегодняшний день около четырехсот тысяч буржуйских евро. И потекла расчудесная, тихая, беззаботная жизнь, которая не зависела ни от жалких ельцинских пенсий, ни от инфляции. Каждое утро икорка к завтраку, в обед зажаренные перепела и семга. Гениально! Ни в коем случае не берусь утверждать, что вы как-то причастны к гибели ваших коллег по комитету, дорогой Олег Иванович. Времена действительно были жуткие. Но, признаться, имелись в ваших бумажках кое-какие ниточки к…

— Наглец! Наглец! Наглец! — с плаксивым причитанием вдруг начал повторять очнувшийся от своего ступора Олег Иванович, бросаясь к сейфу и пытаясь его открыть. — Каков подонок! Какая мразь! Какая сволочь! Какая бесподобная дрянь!

— Олег Иванович! Бросьте! — согнулся Виктор, заглядывая под стол, где старик с отчаянием копался в утробе сейфа. — Все интересное я оттуда забрал, не трудитесь искать!

Через мгновение на него зрачком смотрела вороненая сталь. Старик держал пистолет ровно, а взгляд его выражал решительность.

Это была самая страшная ночь в его жизни. Таисия вместе со своим женихом заехали за ним прямо к дому. По всей видимости, она недавно плакала, и теперь кожа вокруг ее глаз припухла и покраснела.

— Не могу понять, что с ней могло случиться, — снова всхлипнула Татка. — Если бы я только могла предположить, что…

Леня не хотел ее утешать, но все же нашел в себе силы произнести:

— Мы пока ничего не знаем. Поэтому никто ни в чем не виноват. И бога ради, Таисия, будь добра, перестань причитать и расскажи, куда Ира отправилась и зачем?

Татка высморкалась и еще раз повторила свой разговор с его женой. Ничего нового Леня не узнал. Кроме того, что Ира была чем-то расстроена, но согласилась уехать из города только из-за уговоров самой Таисии.

— Я хотела, чтобы она немного отдохнула. А я бы через денек приехала и все у нее выведала, — снова начала всхлипывать Татка.

— Кончай уже, — буркнул Таткин жених, который вел машину. — Если ее там нет, будем искать дальше. Чего зря слезы лить?

— Спасибо, — чуть улыбнулся Леня, ощутив к этому большому и спокойному человеку доверие и симпатию.

Ехали по Минскому шоссе долго и утомительно. Пару раз Георгия останавливали экипажи ГИБДД, но тот показывал свои документы и их машину отпускали без вопросов.

Леня не спал вторые сутки и время от времени провалился не в сон даже, а в болезненно-тревожное забытье, не спасавшее от усталости, не приносившее облегчения. Но решительность не оставляла его, заставляя двигаться и двигаться вперед. Он не узнавал самого себя, как будто что-то новое родилось в нем за эти дни.

Сразу после поворота на Величково, свернули направо — к Батюшково, где была железнодорожная станция, сам поселок и Таисина дачка. В придачу ко всем бедам начал валить снег. Мимо проносились «поцеловавшиеся» машины, так похожие на Ленину жизнь сейчас. Георгий, видимо, хорошо знал свое дело, поэтому вел машину аккуратно и быстро, несмотря на непогоду.

Вскоре они въехали на маленькую улицу с такими же маленькими домиками. В некоторых светились окна. Тот, к которому они подъехали, был темен и холоден. Леня первым вышел из машины и, увязая в снегу, быстро направился к дому, на который указала Таисия. Она едва за ним поспевала. Было очевидно, что в доме никого нет. Татка снова расплакалась. Она нашла запасные ключи и открыла дверь, словно до последнего надеялась, что Ира внутри. Дом действительно был пуст и холоден. Леня опустился на кухонный табурет.