Анна Климова - Не покидай меня

— «И дым отечества нам сладок и приятен…» и так далее. Что Виктория Павловна?

— Занята. Иди в библиотеку. Дожидайся там.

Динозавр в переднике уплыл на кухню.

Как же он обожал житейские игры и условности этого дома, ценил их неизменность, так безнадежно устаревшую в их изменчивом мире.

Пригладив перед зеркалом волосы и щелкнув пальцами по хрустальным каплям на бра, он отправился в библиотеку. Здесь он чувствовал себя лучше, чем дома.

В библиотеке было сумрачно и тихо. Книжные полки до потолка, большой кожаный диван у окна, глобус, лесенка на колесах, вечно какой-то грустный фикус. Виктор мог поклясться, что на нем не появилось ни одного нового листочка за пять лет.

Книги здесь были такими же грустными, старыми и пыльными. В годы своей мятежной и не очень щепетильной юности Виктор стаскал отсюда букинистам с десяток томов, заменив их на полках похожими по цвету пустышками. Деньги выручил приличные. Хорошо еще, что у Олега Ивановича не было привычки ставить свой экслибрис. Подкатив лестницу к правому шкафу, Виктор взобрался на самую верхнюю ступеньку и потянул на себя книгу, которую оставил в качестве одной такой замены. Пыль, мрак, шито-крыто. Он еще раз убедился в том, что совершенно точно понял хозяев этого дома. Собрав свою библиотеку и изобразив ее такой, какой она должна быть , Олег Иванович Заботин успокоился и больше не дергался. Библиотека, живущая движением книг, давно бы раскрыла пропажу. Библиотека мертвая надежно хранила преступление Виктора. И это ему нравилось больше всего на свете. Мир, в котором ничего не меняется, где сплошная видимость, — мир блаженный.

Подхватив шикарное и очень старое издание пословиц и поговорок Даля, Виктор плюхнулся в кресло. «Снегу нету, и следу нету» — бросилось в глаза на какой-то странице. Он улыбнулся.

Через мгновение в кабинет вошел сам старик. Он рассеянно, не глядя по сторонам, открыл один из шкафов, порылся внутри, хлебнул чего-то и только после этого заметил Виктора.

— А! Вы уже здесь! — Олег Иванович подошел ближе и пожал руку гостю.

У Виктора после таких пожатий всегда возникало непреодолимое желание помыть руки с мылом, настолько они были липкими и холодными. Это был на редкость неприятный старик с ласковым взглядом дурака, убежденного в том, что никто об этом не догадывается.

Передние зубы Олега Ивановича давно выпали, а зубной протез он вставлял только в самых крайних случаях. Из-за этого шамкал и пришепетывал. Был он упрям до идиотизма и спокоен в своем упрямстве, как хорек, преследующий добычу. Те, кто его хорошо знал, зарекались спорить с ним, потому что даже спокойного человека он был способен довести до белого каления откровенным отсутствием логики в суждениях. Когда-то Олег Иванович писал учебники по марксистко-ленинской философии, а после «кончины» Союза переключился на безответный спор с Ницше, Кантом и Шопенгауэром. В свое время Виктор даже отвозил в одно издательство печатную рукопись Заботина, которую приняли почему-то с горестным вздохом.

Причины, по которым старый болван держался на плаву, оставались загадкой. Деньги в этом доме возникали словно из воздуха. Такое положение вещей казалось Виктору очень любопытным и удивительным. До сего момента он не задумывался о том, на какие средства Заботиным удается содержать свой привычный мир. Уж конечно не за гонорары с бредовых книжонок, которые продолжал писать Олег Иванович. К тому же их Ленечка в доверительной беседе признался Виктору, что родители давали весьма крупные суммы, когда маленький Ваня заболел. Тут было над чем поразмыслить…

Виктор взял себе за правило поддерживать беседу с Олегом Ивановичем ровно так, как от него ожидалось — то есть не спорить или придерживаться нейтральных реплик. А беседу старик мог начать с любой темы и в любой момент. Иногда даже складывалось впечатление, что он просто продолжал вслух то, о чем думал минуту назад.

— Знаете, друг мой, смотрел на досуге один старый фильм… Герой говорит: «Царя шлепнули!» — и протягивает другому «Известия». Тот читает, улыбается. Какая же ненависть должна была быть к последнему Романову, чтобы люди так реагировали на его убийство!

Олег Иванович всплеснул руками и посмотрел вопросительно на племянника. Виктор понял, что от него требуется реплика.

— Ну, вы смотрели фильм, причем советский. То есть это художественный вымысел с идеологической направленностью. Но то, что Николай привел Россию к печальному концу, — бесспорно. И канонизировали его и семью за мученичество. Он, насколько мне помнится, был помазанник Божий.