Катарина Макги - Королева Америки

Сэм нравилось, что родители Нины всегда называли ее по имени – что они не сплетничали, даже не стали спрашивать, что случилось сегодня утром, из-за чего отменили свадьбу. Они просто обращались с принцессой, как с любой другой подругой своей дочери.

– Сэм? – Нина стояла на полу на коленях, вяло складывая свитер. Сэм с удовольствием отметила, что они с Ниной не сговариваясь оделись в одинаковые спортивные штаны с леопардовым принтом, которые купили вместе прошлой осенью.

Нина поднялась на ноги, и свитер упал на пол. Ее вторая мама, которая стояла у окна и обтягивала скотчем большую картонную коробку, обернулась посмотреть, как дочь обнимает Саманту.

Это было объятие, в котором Сэм нуждалась не меньше Нины. После всего, что произошло сегодня, странного вихря почти-свадьбы Беатрис и той шумной автомобильной поездки с Маршаллом, Саманта чувствовала себя дезориентированной. Как будто ее все еще шатало от эмоциональной перегрузки.

Когда они разошлись, Сэм провела рукой по лицу подруги. Нина выглядела расстроенной, ее глаза были шире, чем обычно, но она попыталась выдавить виноватую улыбку.

Сэм не знала, что случилось с Ниной ранее, но по ее подозрениям, это имело отношение к Итану.

Или, может быть, к Джеффу. Все, что Сэм знала наверняка, – это то, что Калеб видел, как Нина убежала едва ли не в слезах, а потом, очевидно, вылетела из гаража на машине Саманты.

– Прости, что одолжила «Альберта», – сказала Нина, читая ее мысли. – Он припаркован на стоянке двадцать три. Я могу пригнать его сейчас, если хочешь.

– Нет, я имею в виду… оставь «Альберта». Мне плевать. – Сэм оглядела комнату. Та выглядела странно заброшенной, лишенной всего, что придавало ей индивидуальность: разноцветных досок для фотографий, виниловых шкатулок для драгоценностей, где Нина держала свои коктейльные кольца. Теперь остались только голые белые стены, жесткое флуоресцентное освещение да несколько случайных вешалок, торчащих в пустом шкафу.

Прямо сейчас весь кампус ощущался нежилым. Несколько человек все еще оставались здесь: родители тащили чемоданы к машинам, студенты ждали до последней минуты, чтобы убрать свои комнаты, прежде чем университетские сотрудники переведут их в летнюю школу. Но в основном Королевский колледж молчал.

– Я хотела проверить тебя, – продолжила Сэм. – Все нормально?

– Джули… – многозначительно сказала Изабелла, переглянувшись с супругой. – Нам понадобится еще пара коробок. И упаковочная лента. Почему бы нам не сбегать в магазин?

– Хорошая мысль. Мы скоро вернемся, – объявила мама Нины, перекинув сумочку через плечо.

Когда за ними закрылась дверь, Нина забралась на голый матрас и села, скрестив ноги. Потолочный вентилятор щелкнул над головой, взметнул воздух в комнате и снова позволил ему осесть.

Сэм осторожно примостилась на противоположной стороне кровати.

– Сегодня что-то случилось?

– Это Итан, – призналась Нина, и боль, скрытая в этих двух словах, сразу вызвала у Сэм желание защитить подругу.

– Он сделал тебе больно? – закричала Саманта. – Мне попросить Калеба избить его? Или Беатрис может выслать его в Канаду, или…

Нина перебила ее со сдавленным смехом:

– Помедленнее, Сэм. Может, Итан и причинил мне боль, но я не уверена, хочу ли, чтобы он ушел.

– Что произошло? Вы расстались?

– Я не знаю. – Нина положила подушку себе на колени и обняла. – Мне нужно время, чтобы во всем разобраться.

– Прости, – серьезно выдохнула Сэм. Даже если она изначально думала, что история с Итаном какая-то странная, даже если не до конца понимала происходящее, все равно желала подруге только счастья. Казалось особенно несправедливым, что Нина испытала такой удар сегодня, когда отношения Сэм с Маршаллом наконец-то стали блаженно ясными.

– Ты хочешь поговорить об этом? – рискнула спросить принцесса.

– Это длинная история. Я еще не уверена, готова ли ее рассказать.

В голосе Нины прозвучала боль, которая удержала Сэм от дальнейших расспросов. Принцесса просто кивнула, подняла руку с браслетом из коллекции драгоценностей Короны, который забыла снять после сегодняшнего утра, и провела ею вверх и вниз по предплечью. Бриллианты приятно холодили кожу.

– Я хочу его простить, – добавила Нина почти шепотом. – Но боюсь снова обжечься. Хотела бы я быть такой же храброй, как ты.

– Я не храбрая.

– Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю!

– Легко казаться таким, когда тебе все равно, что о тебе думают. Это не храбрость; это просто безрассудство, – тихо сказала Сэм. – Я, как никто, знаю разницу.