Кэтрин Кингсли: Ярчайшая мечта

Али с готовностью вскочила.

– Как пожелаете, Хандрей. Но вам нельзя так богохульствовать. Аллах не любит этого.

Андре прищурился и тихо проговорил:

– Аллах может это любить или не любить, но если ты на какое-то время собираешься стать моим слугой, то постарайся держать Аллаха при себе.

Али со вздохом покачала головой.

– Аллаха невозможно держать при себе. Он принадлежит всем. Но вам, как неверному, такие вещи, должно быть, трудно уяснить.

Неверному?! О господи, с кем он связался?! А впрочем… Стоило ли спорить из-за этого? Али хорошо готовил, так что до Минары по крайней мере с едой у них не будет проблем.

– Полагаю, пора ложиться спать, – объявил Андре, выбросив из головы этот спор и всю ситуацию целиком. – Что ж, если ты согласился стать моим слугой, можешь подчистить остатки еды. – Резко развернувшись, он зашагал к палатке, надеясь, что тем самым восстановил порядок в их с кузеном жизни – порядок, явно пошатнувшийся с появлением этого назойливого ребенка.

Устроившись на матрасе под лампой, чтобы немного почитать перед сном, Андре вдруг сообразил, что неотступно думает о выражении какой-то необычайной чистоты в черных широко раскрытых глазах мальчишки. Причем чистота эта сочеталась с несгибаемой волей…

Вздохнув, он откинулся на подушку. Чистота! Как мало ее осталось в этом мире! Хорошо бы Али сохранял ее в себе как можно дольше.

Была какая-то злая шутка в том, что мальчишка добровольно согласился на такую работу. Однако он спас жизнь Али не для того, чтобы спустить ее в выгребную яму. Он посмотрит, что можно будет сделать и как помочь мальчишке, когда они доберутся до первой же деревни.

Отложив книгу, Андре загасил лампу, повернулся на бок и натянул на себя одеяло. Господи, как же он ненавидел ночи с их нескончаемой борьбой с бессонницей и с постоянным напоминанием о том, что для него теперь все потеряно. Он ужасно устал от этих бесконечных сражений! И от того, что каждый новый день означал возврат все к тому же… К вселенской усталости.

Андре со вздохом закрыл глаза. Он, конечно, не впал в маразм, но чувствовал себя столетним стариком. А может, проще было бы упросить Жо-Жана, чтобы пустил ему пулю в лоб? Тогда все проблемы разрешились бы сами собой.

Али быстро приноровилась к ежедневному распорядку дня – сборке лагеря ранним утром, а потом, в течение целого дня, переезду на новое место. Это очень походило на выезды из деревни на горные пастбища, которые устраивали раз в год, хотя для нее было привычнее ездить в составе большого каравана, чем маленькой группкой.

Когда они спустились с высокогорья, природа вокруг поменялась – растительность стала богаче, благоухали пихты, и повсюду цвели цветы. Кроме того, в обилии появились бекасы, ржанки и перепела, которых Жожан стрелял, а Али с удовольствием готовила вместе с травами и зеленью, которую находила под ногами.

Ей нравилось, что оба эфенди с удовольствием ели все, что она готовила, и еще больше нравились их похвалы. То есть хвалил-то еду лишь один Жожан. Хандрей был менее откровенным, но ее не обманешь. Али прекрасно видела, с каким удовольствием он съедал все до последнего кусочка.

С каждым днем она чувствовала себя сильнее, но ее новый хозяин вел себя довольно странно – не позволял ей самой таскать тяжелые сучья и грузить пожитки на осла.

– Может, на следующей неделе, – сказал Хандрей, когда она попыталась возразить (он и в самом деле мог быть несносным).

В очередной раз усевшись на осла, Али невольно вздохнула; ее тощие ягодицы постоянно ныли от езды верхом, и она очень надеялась, что остановка последует довольно скоро.

Через какое-то время, словно прочитав ее мысли, Хандрей остановил своего коня и достал из кармана компас (Али никак не могла поверить, что кусочек металла под стеклом знал, как определить нужное направление, но он пока еще ни разу не ошибся).

– Расположимся здесь, – скомандовал Андре. – Там, чуть ниже, течет река, где будем набирать воду, а палатки установим на склоне.

Когда разбили лагерь, Али пошла вниз, чтобы наполнить кувшины. По дороге к реке она наткнулась на апельсиновую рощу и, после короткого раздумья, сорвала несколько недозрелых плодов. Ей показалось, что поблизости не было никого, кто бы смог осудить ее за это.

– Посмотрите, Хандрей. – Из подола рубашки она вывалила апельсины на землю, когда вернулась на место стоянки. – Вечером я приготовлю их. Там есть еще и несколько лимонных деревьев. По-моему, до Минары осталось совсем немного. И я даже заметил кое-где следы коз…