Кэтрин Кингсли - Звук снега

© Julia Jay Kendall, 1999

© Перевод. А.М. Фроловский, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Стэнтон-Холл,

Хорблинг, Линкольншир.

30 августа 1812 года

«Странно порою ведет себя Господь, опрокидывая мир как раз в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь, – сердито подумала Джоанна. – Почему Он нанес Лидии такой нечестный удар, не позволив участвовать в давно ожидаемом и вполне невинном развлечении?» Причин для этого Джоанна не находила, сколько ни старалась. Если уж надо было поразить кого-то болезнью в эти дни, то лучше бы Господь выбрал ее. По крайней мере, она бы так не страдала от кори. Что такое корь, Джоанна знала по собственному опыту. Но именно потому, что она такой опыт имела, вновь страдать от этой болезни ей было не положено, и единственное, что она сейчас могла сделать для Лидии, это обеспечить максимальный комфорт.

– Лидия, любимая, ты должна успокоиться, – сказала Джоанна, выжимая смоченное в пахнущей лавандой воде полотенце и прикладывая его к горячему лбу лежащей в постели кузины. – У тебя лихорадка, пытаться что-то делать в таком состоянии попросту вредно, а уж что-то изменить и вовсе невозможно.

Из покрасневших воспаленных глаз Лидии выкатились слезинки, но она вскинула голову и дерзко посмотрела на Джоанну.

– Я не на службе! – выпалила она срывающимся голосом. – И я буду танцевать в свой день рождения. Что бы ты или кто-то еще ни говорил, это меня не остановит.

Джоанна присела на краешек кровати и взяла кузину за руку.

– Я понимаю, что тебе очень хочется быть с гостями, но это невозможно. И не только потому, что это опасно для твоего здоровья. Ты можешь заразить других. И риск весьма велик. Ты слышала, что говорил доктор – твоя болезнь очень заразна. Постарайся быть благоразумной.

– Благоразумной?! – воскликнула Лидия, отдергивая руку. – В том, что происходит, нет ничего разумного или справедливого, и я не желаю принимать это! Я ждала этого вечера весь год, Джо, ты-то знаешь! Что такого ужасного я совершила, чтобы быть наказанной таким образом – слечь от болезни в день своего восемнадцатилетия? Сегодняшний вечер должен был стать моим триумфом! – Лицо Лидии стало совсем мрачным. – В конце концов, диагноз еще не точный. Сыпи же у меня нет, не так ли? А пока нет сыпи, нет и полной уверенности, что у человека корь. Так сказал доктор Макфадден, и ты при этом присутствовала.

– Но также доктор сказал и то, что оба мальчика Тупфордов свалились с корью на прошлой неделе, а ты сидела рядом с ними на воскресной церковной службе. И еще Макфадден сказал, что остальные симптомы кори у тебя налицо, а сыпь появляется в последнюю очередь.

Лидия сморщилась и уткнулась лицом в подушку.

– Хорошо тебе говорить, – сказала она, всхлипнув. – Ты-то можешь пойти и повеселиться без меня. Можно даже представить, что это твой день рождения празднуют. Ведь тебе исполнился двадцать один год. Правда, две недели назад. Зачем тебе я, если все будут суетиться вокруг тебя, поздравляя с достижением совершеннолетия? У тебя есть шанс получить целую кучу предложений, пока я буду валяться здесь, страдая в темноте, в полном одиночестве.

Джоанна с трудом сдержала улыбку, подумав о склонности кузины к чрезмерной драматизации всего происходящего.

– Не могу представить, что кто-то будет суетиться вокруг меня, – ответила она, вновь отжав полотенце и положив его на лоб Лидии. – Это ты всегда притягиваешь к себе всеобщее внимание, что, впрочем, естественно для такой очаровательной девушки.

– Это ты себе комплимент сделала. – Лидия раздраженно хмыкнула. – Ведь мы похожи как родные, а не двоюродные сестры. Все об этом говорят. Единственное, что нас различает, – возраст. Ну, и мое солидное приданое, пожалуй. Но это не то, что люди могут увидеть, разглядывая внешность, не так ли?

– У нас есть общие черты, Лидия, но моя внешность лишь бледное подобие твоей, – сказала Джоанна совершенно искренне. – У меня нет твоего искрящегося взгляда, твоего шарма. А именно это делает женщину по-настоящему красивой. Поэтому люди тянутся к тебе, как мотыльки на свет, в желании приобщиться к излучаемому тобой блеску. А я только и могу, что довести их до слез своей скукой.