Он опять заглянул в ворота колледжа, вызвав недовольный взгляд одетого в униформу цвета хаки сторожа. Джавед знал, что поступает не совсем прилично: мужчинам нельзя не только входить, но высматривать и звать студенток, даже если это их дочери или сестры. Сторож — единственное лицо мужского пола, кроме ректора, допущенное на территорию колледжа, да и то по причине своего безупречного, с точки зрения мусульманского духовенства, поведения и почтенного возраста.
Мариам по-прежнему стояла на посыпанной песком дорожке у здания библиотеки и с оживленным лицом, выражавшим беспредельную заинтересованность, слушала низенькую толстенькую девушку, о чем-то рассказывающую своим подругам. Не надеясь, что интерес к ее рассказу скоро иссякнет, Джавед написал записку на визитной карточке и попросил сторожа передать ее сестре. Тот извинился, что вынужден ознакомиться с содержанием его послания, прочел его, медленно шевеля губами, и передал Мариам. Джавед видел, как тяжело вздохнула его сестра, пробежав записку, но все-таки пошла к выходу, понимая, что терпение брата на пределе. Стоявшие с ней подружки тоже стремительно потянулись к воротам. И Джавед нисколько не сомневался, что причиной их торопливости было желание получше разглядеть неженатого брата Мариам. Они прошмыгнули мимо, не поднимая глаз от земли, но юноша знал, что каким-то образом каждой из них удалось рассмотреть все, вплоть до того, каким узлом завязаны шнурки на его туфлях. Он наблюдал это по своей сестре, от внимания которой не ускользали даже самые незначительные детали внешности его друзей, хотя она на них как будто и не смотрела.
«Что ж, — усмехнулся он про себя, — когда они носили парду, бедняжкам было намного удобнее рассматривать окружающих мужчин, ведь никто не мог проследить, куда смотрят их прелестные глазки. Теперь пришло наше время: мы можем любоваться их красотой, они же рискуют навлечь на себя упрек в безнравственности, разглядывая молодых людей. А впрочем, эти плутовки умеют выглядеть паиньками и обмануть чей угодно строгий взор».
Сестра виновато шла рядом с ним по улице, ожидая, когда начнутся упреки. Но вместо этого Джавед стал расспрашивать ее о девушке, которая села в «мерседес».
— Я не понимаю, о ком ты говоришь, — заявила Мариам, почувствовав, что Джавед заинтересован в получении от нее информации, а у нее есть козыри перед ним. — Половина наших девочек ездит на «мерседесах», а одна, Медина, даже сама водит, ты представляешь? У нее такой необыкновенный отец, она говорила даже, что он разрешал ей ходить в короткой юбке, когда они путешествовали по Европе! Если бы об этом узнал наш ректор! Хотя никто бы не посмел исключить Медину, разве что только по приказу муфтия, а иначе ее папочка найдет способ постоять за свою дочь.
Джавед уже и не знал, как остановить сестру, пустившуюся в рассказы о совсем не интересных ему людях. Потом она стала в который раз просить его, чтоб и за ней присылали автомобиль, несмотря на то, что колледж находился в минуте ходьбы от дома. Джавед в этом вопросе держался, как кремень, потому что считал, что его отец поступил бы так же, будь он жив.
— Это имело бы смысл, — спокойно объяснил он ей еще раз, — если бы тебе приходилось хотя бы десять минут идти домой по солнцепеку. Я совсем не собираюсь рисковать твоим здоровьем. Но нет ничего более пошлого, чем ездить на машине только для того, чтобы показать, что она у тебя есть. Я не стану гонять Али, отрывая его от работы в саду, только для того, чтобы ты покрасовалась перед подружками. Да и чем тут гордиться?
— Самого небось возили на машине, — обиженно протянула Мариам, прекрасно знавшая, что его колледж находился на другом конце города.
Брат пропустил ее замечание мимо ушей. Он пытался сообразить, как объяснить Мариам, о какой девушке он хочет узнать. Наконец ему на ум пришла важная деталь, способная помочь.
— Понимаешь, у нее была такая большая кожаная сумка с книгами, — с надеждой сказал он.
— При этом она села в «мерседес»? — переспросила Мариам и задумалась. — Кажется, я знаю, кого ты имеешь в виду! — воскликнула она внезапно. — Это Фейруз Малик Амвар, это точно она! В каком она была платье?
— Платье? Вот этого-то я и не помню. Кажется, зеленом. Или синем… — засомневался Джавед. — Да при чем здесь платье? Она такая красивая, хрупкая. Очень светлая кожа, тонкие брови, родинка возле подбородка…
— Ну ты даешь! — возмутилась сестра. — Ты что же, не мог с родинки начать, я бы сразу поняла, о ком идет речь. А то «мерседес», сумка… Странные вы все-таки мужчины!
Читать дальше