Вадим Андреев - Встреча влюбленных

Она развернула сложенный вчетверо лист и прочла первые строчки:

— Секандар! — прошептала она, поднимая глаза от письма. — Его руку ни с чьей другой не спутаешь… Секандар пишет мне любовное письмо?

Она прижала руки к моментально покрасневшим щекам и закричала, будто ища спасения от постигшего ее несчастья:

— Мама! Мама!

— О, Боже! Девочка, что ты кричишь? Что с тобой? — вбежала в комнату испуганная мать и схватила дочь за руки, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Что случилось?

— Прочтите сами! Вот, — Фейруз протянула ей голубой листок.

Мать подобрала соскользнувшее с головы от быстрого бега покрывало и посмотрела на строчки.

— Почерк Секандара. Что это он — как обычно, стихи переписывает? — недоуменно спросила она. — Отчего ты так напугана, я что-то не пойму.

— Мама, это письмо мне, взгляните на конверт, — простонала Фейруз. — Может, он с ума сошел, а?

— Ты хочешь сказать, что Секандар написал тебе письмо со стихами о любви? — с ужасом спросила мать. — О, Аллах всемогущий! Секандар, мальчик мой!

— Что опять натворил этот сумасброд? — спросил, входя в столовую, ее муж.

Человек уже немолодой и обремененный болезнями, он держался так, что невозможно было и мысли допустить, что у него хоть что-нибудь может получаться иначе, чем он считает нужным. Даже точно такая же, как у дочери, родинка на подбородке не только выглядела украшением, но казалась последней точкой, поставленной под крупными морщинами этого надменного лица. В его осанке чувствовалась властность и уверенность в себе, которая не дается ни богатством, ни положением, а только длинной чередой предков, привыкших управлять людьми и подчинять их своей воле.

Господин Малик Амвар опирался на трость, чтобы смягчить боль в спине, однако сандаловая палка с тяжелым золотым набалдашником воспринималась окружающими как прихоть, а не как необходимая помощница, так прямо держался этот человек. Всегда одетый во все черное — ширвани, брюки и традиционную шелковую шапочку, он казался воплощением духа лакхнаусского высокомерия не последнего качества в среде свято хранящих память о былом величии этих мест знатных горожан.

— Ну, что там выкинул этот мальчишка? — спросил хозяин дома, грозно сводя лохматые брови.

Жена заколебалась, не зная, что предпринять, чтобы избежать вспышки его гнева, но все-таки протянула ему листок:

— Вот, прочтите. Это Секандар пишет Фейруз…

Малик Амвар дважды перечитал письмо, не веря собственным глазам. Лицо и даже ладони его покрылись красными пятнами, пальцы чуть заметно дрожали.

— Любовное послание собственной сестре? — медленно произнес старик, поднимая взгляд от пугающих строчек. — Негодяй, какой негодяй…

Он помолчал минуту, стараясь сосредоточиться, чтобы спокойно обдумать случившееся, но поняв, что чувства, обуревающие его, слишком сильны, чтобы удалось сдержать их, закричал:

— Секандар! Сюда сейчас же!

— Иду, папа! — раздался ответный крик, и в комнату вбежал недавний Чадди-шах, успевший сменить одежду своего «невоспитанного» благодетеля на щегольский белоснежный ширвани и такие же брюки.

— Я здесь, что скажете? — испуганно спросил он, на полусогнутых ногах подходя к отцу.

Тот устремил на сына пылающий взор, как будто желая испепелить на месте того, кто, кажется, решил навлечь позор на его голову. Секандар застыл в некотором отдалении, точно рассчитав расстояние, на котором тяжелая палка отца в случае ее применения не смогла бы нанести ему серьезного увечья. Он лихорадочно обдумывал, чем мог быть вызван гнев отца, но так как грехов за ним водилось немало, не мог вычислить, какой именно дошел до ушей его строгого родителя. К тому же непонятно было, что могло выплыть здесь, в Лакхнау, где он бывал так редко в последние годы и где старался вести себя паинькой. Но выходит, старайся — не старайся, а результат один. Мало того, что ноет разбитая скула, а тут еще предстоит выволочка — и обиднее всего, что не известно, за что.

— Подойди поближе, — приказал отец.

— Сию минуту, — покорно ответил сын и сделал маленький шажок в его сторону, косясь на проклятую палку.

— Что это? — стараясь говорить спокойно, спросил Малик Амвар и протянул сыну письмо.

— Бумага, — пожал плечами Секандар, не спеша взять листок.

«Может быть, это канадка — как там ее, Лайза, что ли, — на которой я обещал жениться, написала отцу письмо, — подумал он. — Но где она могла взять адрес?»