Эльке Хайденрайх - Колонии любви (рассказы)

* Вперед (ит.).

** Иди, красавица (ит.).

Итальянские таможенники кивком приказали мне отойти в сторону. Мистер Уилсон с большим сожалением распрощался с нами и отдал мне мою дорожную сумку, которая почти не вызвала интереса у таможенников. Они тыкали пальцами в свинью, принюхивались, крутили ее и вертели, трясли, чтобы зазвенело, к делу подключились все - Нандо и Луиджи, Михеле, Данило и Сержио, и каждый хватал Эрику, прощупывал, поднимал кверху. Когда ее собрались засунуть в рентгеновский аппарат, запротестовала не только я. Пассажиры возмущались вместе со мной: что за бред, это свинья, рождественский подарок ребенку, нельзя же быть святее Папы Римского...

Наконец тот, кого называли Данило, привел старую овчарку, пребывавшую в плохом настроении, которая обнюхала всю Эрику своим мокрым натренированным в поисках наркотиков носом. Ее интерес к Эрике был столь незначителен, что мы наконец смогли пройти через барьер. Мистер Уилсон поджидал нас в обществе своей сестры и, казалось, вздохнул с облегчением. Он показал на нас, сестра прикрыла рот рукой и засмеялась. Мы кивнули друг другу, и он исчез, а я стала искать автобус, идущий на вокзал.

Водитель автобуса курил, несмотря на прикрепленные везде таблички с запретом "Vietato fumare". Мы ехали по улицам с высокими старыми домами, витрины были празднично украшены, и пестрые электрические гирлянды мерцали на голых деревьях палисадников.

Автобус трижды чихнул и остановился посередине улицы - водитель разразился проклятиями, вылез наружу, походил вокруг, вернулся, нажал на все возможные рычаги и мы покатили дальше.

"L'intelligenza si misura col metro"*, - было написано на стене, и я стала раздумывать, означает ли это, что интеллигенцию следует измерять сантиметром, - мой итальянский не был готов к таким тонкостям. Я засунула свою сумку в сетку для багажа и держала Эрику на коленях. Рядом со мной сидел североафриканец, усталый и хмурый, он смотрел в окно на всю эту грязь и уличное движение, но я заметила, как он украдкой погладил мягкий зад Эрики. Все остальные пассажиры, естественно, смотрели в нашу сторону, и каждый реагировал на свой лад - улыбкой, высоко поднятыми бровями, восторженным кивком головы. Я читала журнал, который прихватила из самолета. В одной статье про Венецию говорилось: "Quando sulla laguna piove zucchero, la citta del Dogi aumenta il suo incantesimo"**, - и рядом был напечатан перевод на английский: "When it's raining sugar on the lagoon, the city on the doges is an enchantment". Я представила, как мы с Эрикой в Венеции вместе катаемся на гондоле по черным каналам, а на мостах стоят люди и машут ослепительно розовой свинье, появившейся на их грязных водах. Я устала и чуть было не заснула на спинке Эрики, но мы подъехали к вокзалу, пора было выходить.

* Ум измеряется метром (ит.).

** Когда над лагуной дождь моросит, словно сахарный, город дожей становится еще очаровательней (ит.).

Миланский вокзал - большой и высокий, очень старый и красивый, с представительным фасадом, отделанным резным деревом и роскошными, почти в стиле модерн, украшениями. Как и на каждом вокзале большого города, здесь кишмя кишел народ, тебя постоянно толкали и могли затолкать вконец, только зазевайся, но у меня был персональный проход. Эрика с ее голубыми стеклянными глазами освобождала мне путь, и я шла как народ Израиля через Красное море по этому переполненному людьми предрождественскому вокзалу, а за мной опять смыкались воды.

Мой поезд был битком набит, чуть не разваливался. Никакого тебе вагона-ресторана, никакой возможности отойти, я стояла в проходе, а сумку поставила между ногами. Из купе на шесть человек кто-то кивнул: "Дайте мне вашу свинью, я подержу ее". Эрика приземлилась на колени старой женщины, которая тщательно ощупала и обнюхала ее всю, а потом Эрика стала переходить из рук в руки, с одних колен на другие - под моим ревнивым, недоверчивым и охраняющим взглядом. Я сама была из тех, кто не прочь утащить пару подвесок с хрустальной люстры из отеля, и внимательно следила, чтобы ничего не случилось с голубыми глазами Эрики, - люди злы, надо ли говорить об этом?

Я вспомнила, как праздновала день рождения с Францем в весьма элегантном ресторане. У них были исключительно красивые бокалы для вина с резными узорами из звездочек, и я тут же захотела себе такой. Франц взял один со стола, кивнул официанту и спросил: "Мы, к сожалению, разбили один бокал, сколько мы должны?" - "О, ничего, с каждым может случиться", конечно, ответил официант, а Франц ухмыльнулся и вполне официально засунул бокал в мою сумочку.