Виктория Холт - Лев-триумфатор

***

Я внимательно слушала Джона Грегори. Я могла прочесть "Верую", ответить на вопросы, которые он мне задавал. Я делала успехи.

Мы мало разговаривали. Он был грустным, тихим человеком, и я убеждена, что он раскаивался, что участвовал в моем похищении.

Однажды, после наставления, я сказала:

- У вас есть что рассказать мне, если бы вы только захотели.

- Да уж, - неопределенно произнес он.

- Вы грустите, не так ли?

Он не ответил, и я продолжала:

- Вы, англичанин, продались испанцам!

- У меня не было выбора.

И постепенно он рассказал мне свою историю.

- Я был моряком, - сказал он, - и служил у Джейка Пенлайона.

- Так вы знали его?

- Я испугался, когда мы столкнулись лицом к лицу, что он узнает меня, и он узнал. Я боялся, что он опознает меня в Девоне.

- Он сказал, что где-то видел вас раньше.

- Да, видел, но в другой одежде. Он знал меня английским моряком, членом его экипажа. Я и оставался бы им по сей день, если б не был захвачен. Мы попали в шторм, великий океан бурлил вокруг нас. Мы не ожидали, что выживем, и надеялись только на капитана, Джейка Пенлайона. Видеть его, бушующего на палубе, отдающего команды, грозящего тем, кто не подчинится, наказанием, страшнее вечных мук в аду, было великолепным зрелищем для уставших, испуганных матросов. Среди моряков существует легенда, что он непобедим.

Они не затонули благодаря Джейку Пенлайону, но должны были встать в бухте для ремонта. Во время стоянки Джон Грегори с другими матросами сел в шлюпку, чтобы обследовать море и найти, где можно пришвартоваться.

- Нас захватили испанцы, - сказал Джон Грегори, - и увезли в Испанию.

- А там?

- Отдали в руки инквизиции.

- Шрамы на щеках, запястьях, на шее.., и другие...

- Это оттуда. Меня долго пытали и приговорили к сожжению.

- Вы были близки к ужасной смерти, Джон Грегори. Что же вас спасло?

- Они поняли, что могут извлечь из меня выгоду. Я был англичанином, который по принуждению принял их религию. Мне сказали, что я могу стать священником. Вспомните, они пытали меня. Я знаю, что значит умереть страшной смертью. Я отрекся. И мне дали свободу. Сам не знаю, почему. Они редко бывают столь снисходительны, и тогда я понял, что меня будут использовать как шпиона. Я несколько раз бывал в Англии во время правления последней королевы. А затем меня отдали в услужение к дону Фелипе. И он послал меня с этим поручением.

- Почему вы не остались в Англии, хотя имели такую возможность?

- Я стал католиком и не знал, что со мной произойдет, если я снова попаду в руки инквизиции.

- А что бы произошло, если бы вас поймали в Англии?

Он поднял руки и глаза вверх.

- А Ричард Рэккел?

- Он английский католик, преданный Испании.

- Дон Фелипе сделал вас орудием своей мести. И вы пошли на это.

- У нас не было выбора. Ради ребенка вы забыли гордость и принципы. Так и я. Моя жизнь дорога мне, ведь я уже страдал от пыток инквизиции. Из-за этого я сменил веру, пошел против своих соотечественников, чтобы спасти свое тело от дальнейших мучений и чтобы жить дальше.

- Соблазн был велик, - сказала я.

- Надеюсь, теперь вы станете думать лучше обо мне.

- Достаточно уже того, что я поняла ваш выбор. Вам надо было спасать не только тело от пыток, но и саму жизнь.

Он облегченно вздохнул.

- Я давно хотел вам это рассказать, и, когда мы сидели днем на площади, я решил, что сделаю это.

Я кивнула, а он оперся подбородком о руки и погрузился в прошлое. Думаю, сначала он вспомнил тюрьму испанской инквизиции, затем свою жизнь до приезда в Англию и похищение трех невинных женщин, а также те далекие времена, когда был матросом у капитана Джейка Пенлайона.

***

Я исповедовалась в грехах священникам на гасиенде и посетила собор. Окропив себя святой водой, я поставила свечи святым.

Я была вынуждена делать то, что от меня ожидали, пока не родится ребенок.

Я ждала этого дня. Более того, страстно желала, чтобы долгие месяцы ожидания кончились.

Дон Фелипе приглашал меня теперь ужинать с ним. Я размышляла об этих встречах и поняла, что он не так равнодушен ко мне, как хочет показать, иначе зачем бы он приглашал меня.

Теперь я располнела. Прошло лето, роды должны были произойти в январе. Повивальная бабка регулярно навещала меня. Она делала это по распоряжению дона Фелипе. Она часто смеялась и трясла головой:

- Этот ребенок получит все лучшее, - сказала она. - Приказ дона Фелипе-., и все сделано. - Она гордилась своим английским и любила демонстрировать его. - Это совсем не похоже на то, когда бедный младенец приходит в мир.