Стелла Камерон: Во власти желания

- Да, конечно...

- Мои родители очень высокого мнения о нем. К тому же нет лучшего мужа и отца, чем маркиз.

- Это верно, - сказал Макс, едва заметно улыбнувшись.

Он и забыл, что Мерсеры боготворят Аррана. - Арран и Грейс...

- Они заботятся, обо всех, а если и считают себя лучше других, то успешно это скрывают. Это вам скажет любой.

- Я согласен...

- Говорят, чем больше человек уверен в себе, тем меньше он чурается бедняков. И такой человек не считает, что Господь любит его больше, чем других.

Макс уловил в словах девушки упрек. Он понял: она упрекает его за то, что ошибочно принимает за высокомерие. Ему хотелось сказать: "Я обидел тебя. И продолжаю обижать. Но я делаю больно и себе самому. А все потому, что боюсь за тебя, Керсти Мерсер. Да, я хотел угодить своему отцу, но главное в том, что я не хотел испортить тебе жизнь".

- Пожалуй, я лучше пойду. - Девушка отвернулась от окна и, увидев прямо перед собой широкую грудь Макса, сделала шаг в сторону. - Родители будут волноваться, - добавила она.

- Дети уже большие и не нуждаются в няньке, - заметил Макс. - Я имею в виду детей Стоунхейвенов. Леди Элизабет уже восемнадцать. Она старше, чем была ты, когда мы... - О Господи, ведь он заранее заготовил речь! - Она взрослая девушка, а Нилл всего на два года младше ее.

Керсти, подбоченившись, возразила:

- Но маркиз и маркиза не хотят слишком рано отправлять своих детей учиться.

- Этого не хочет маркиза. Маркиз же,.. Осенью Нилл поедет в Эдинбург. А Элизабет должна в следующем году выйти в свет.

- Есть еще мастер Джеймс, - заметила Керсти. - Ему пока не время уезжать из дома.

Макс заложил руки за спину и направился к камину. В кабинете пахло старыми кожаными переплетами, углем - он хранился в ведерке на каминной полке - и политурой для чистки меди. К этим запахам примешивался легкий аромат жасмина - так пахла Керсти.

- Маркиза не желает отсылать мальчика учиться. Во всяком случае, пока.

Макс решил, что уже достаточно сказал на эту тему. Он собирался подготовить Керсти к своему предложению, а вместо этого напугал ее, заставив думать, что она может скоро лишиться места, потому что в ее услугах перестанут нуждаться.

- Ты что-нибудь читаешь? - спросил он неожиданно. - Интересуешься столичными новостями?

Керсти заморгала. Кончики ее золотистых ресниц блестели в лучах уходящего к западу солнца.

- Конечно, читаю, - ответила девушка. - Разве может человек, однажды научившийся читать, не делать этого?

- Есть и такие.

- Значит, они не знают, как много теряют.

- А что тебя интересует больше всего?

Глаза девушки погрустнели.

- Я не очень-то образованная, но свое дело знаю.

- Разумеется. Не забывай, что я многому тебя научил.

Лицо ее порозовело.

- Да, конечно. И я часто благодарила вас за это - во всяком случае, когда у меня была возможность с вами разговаривать. Я и сейчас говорю вам "спасибо".

- Мне не нужна твоя благодарность, - заявил Макс и тут же упрекнул себя за очередную резкость. - Как твоя математика? У тебя была возможность воспользоваться своими знаниями?

- Да. Мисс Ламентер требует, чтобы я обучала ее воспитанников математике, пока она рассматривает акварели леди Элизабет. И я их учу... Она внезапно умолкла.

- Это хорошо, Керсти. Не бойся, я не стану ругать мисс Ламентер за то, что она перекладывает свои обязанности на тебя. На ее месте я поступил бы так же, - А теперь мне можно идти?

- Нет.

- Нет?..

- Нет, останьтесь, мисс Мерсер. Я уже сказал, что должен с вами кое-что обсудить.

Девушка еще больше покраснела.

- Говорят, что вы... - Она взглянула ему в глаза. - Раньше вы не были таким резким...

- Так что же про меня говорят? - спросил Макс.

- Я , я не знаю.

- Не знаешь? - Он понял, что Керсти имела в виду, поэтому не стал требовать ответа. Лучше доказать ей на деле, что клеветники не правы, - если он, конечно, сумеет измениться. - Садись, пожалуйста. Устраивайся поудобнее. - Конечно, сумеет. Рядом с Керсти он снова станет прежним.

- Мои родителе...

- Я послал им записку.

- Вот как? - девушка нахмурилась; - Почему же вы не сказали мне об этом сразу, когда я сюда пришла?

Он вежливо поклонился.

- Ты права, мне следовало сделать это сразу. Прости меня, пожалуйста. Будем откровенны. Этот разговор так же труден для меня, как и для тебя. Мы оба прекрасно помним, как дружили в детстве...

Она горько усмехнулась.

- Это было давно. Конечно, я помню, но у меня слишком много дел, чтобы думать.., о всяких глупостях.

Макс чувствовал себя крайне неловко и знал, что ей тоже не легче. Он отказывался верить, что Керсти считает годы их дружбы глупостями.