Барбара Картленд - Звезды в волосах

- Итак, что вы сегодня наденете? - спросила Мария.

- Что-нибудь сногсшибательное, - не задумываясь, ответила Гизела.

- Тогда лучше всего белое, расшитое серебром, - решила Мария.

Она тут же вынула платье из сундука и положила на стул. Такого прелестного наряда Гизеле еще не приходилось видеть. Оборка на оборке из белого тюля переходили в огромный турнюр до самого пола. Все платье вышили серебряными нитками, а лиф, плотно сидящий на фигуре, был почти жестким от алмазной пыли, жемчужин и серебряных нитей, которые на рукавах-буфах были едва заметны.

- Императрица надевала это платье только один раз, на дворцовый бал, сказала Мария. - Она восхитительно выглядела в нем.

- Очень хорошо представляю, - серьезно ответила Гизела. - Как ты думаешь, Мария, он догадается? Камеристка фыркнула.

- Как бы не так, - сказала Она. - Хотя, полагаю, и со зрением, и со слухом у него все в порядке.

- Никак не пойму, почему он не сообщил императрице о смерти своего отца, продолжала Гизела, как бы размышляя вслух.

Мария снова фыркнула.

- Было бы жаль тратить такое платье на старика. Гизела почувствовала, что краснеет. От Марии не ускользнула причина, почему ей сегодня вечером захотелось надеть что-то необычное. Гизела приняла ванну, а затем явилась Фанни, чтобы сделать прическу.

- Императрица велела мне проследить, чтобы в первый вечер вы надели бриллиантовые звезды, - сказала Фанни. - По-видимому, лорд Куэнби, прежний, конечно, говорил императору, что видел портрет ее величества со звездами в волосах, который написал Винтерхалтер, поэтому неплохо, чтобы вы надели их сегодня.

- Да, неплохая мысль, - согласилась Гизела. А когда звезды закрепили в прическе - ровно двенадцать звезд каскадом спускались по тугим, тяжелым локонам цвета меди до самых плеч, - она воскликнула:

- Какое чудо! Они сияют словно настоящие звезды. О, Фанни! Как добра императрица, что одолжила мне их!

- Это любимые ее украшения, - сказала Фанни. - А теперь, фройляйн, вам пора надевать платье.

Мария держала его наготове. Платье как будто сшили на Гизелу. Наконец, переодевание закончилось, и она повернулась к большому вращающемуся зеркалу, которое можно было повернуть под любым углом. Ей часто представлялось, что она прекрасно одета и выделяется среди других женщин красотой убранства. Но никогда она не мечтала, что может так выглядеть. Перед зеркалом стояла не Гизела, а сама императрица Австрии, Елизавета. Молодая, смеющаяся, радостная, со звездами в волосах и глазах, полураскрытыми губами, в блестящем платье, серебряный, лиф которого сдерживал ее лихорадочное дыхание.

Гизела отвернулась. Ей было страшно видеть себя такой и в то же время сознавать, кто она есть на самом деле. Она услышала, как шуршит шлейф ее платья по мягкому ковру. Мария распахнула перед ней дверь, и Гизела вышла из комнаты.

- Графиня готова? - спросила она Фанни, которая следовала за ней.

Фанни постучала в соседнюю дверь. Подождала и через минуту снова постучала.

- Войди, - предложила Гизела. Фанни открыла дверь, шагнула внутрь и тут же вышла обратно.

- Графиня крепко спит, - доложила она. - Даже храпит.

- О, господи! - ужаснулась Гизела. - Нам придется разбудить ее. Она уже и так опоздает на обед.

Она вошла вместе с Фанни в комнату графини. Возле кровати стояла бутылочка с таблетками и недопитый стакан воды. Гизела взглянула на таблетки.

- Это снотворное, - сказала она. - Я помню, мачеха как-то приняла две штуки и проспала почти сутки.

Фанни тем временем трясла графиню за руку. Фрейлина зашевелилась, пробормотала что-то неразборчивое и повернулась на другой бок.

- Бесполезно, Фанни, - сказала Гизела. - Она еще долго не проснется. К тому же она так плохо себя чувствовала, что ей и вправду лучше остаться в постели.

- Но, фройляйн, вам не следует обедать наедине с лордом! - вскричала Фанни.

- А как иначе я могу поступить? - спросила Гизела. - Разве что самой отправиться спать. - С минуту она раздумывала, а затем смущенно улыбнулась. Жалко, чтобы такое прелестное платье пропадало зря.

И, не слушая больше никаких доводов, решительно направилась к лестнице. Она спускалась медленно, наслаждаясь каждой секундой своего нового существования. Никогда раньше ей не доводилось испытывать ничего подобного. Только сейчас, в чужом платье и под чужим именем, она осознала, что красива.

Лакей поспешил распахнуть двери гостиной. Лорд Куэнби ждал ее, стоя у камина; высокий, широкоплечий, он, казалось, подавляет все вокруг. Гизела неторопливо пошла ему навстречу, ожидая, точно ребенок, увидеть восхищение на его лице и насладиться восторженной оценкой, которая должна быть в его глазах.