Шэрон Кендрик - Мужчина для нее

- Но ведь всегда было наоборот...

Их глаза на долгое мгновение встретились.

- Ты часто приводила меня в бешенство, - признался он. - Пока ты росла, я считал тебя упрямицей...

- Потому что я отказывалась подчиняться твоей воле?

- Возможно... - нехотя признал он. - Но я всегда руководствовался соображениями твоего же блага.

И никогда не мог понять, почему твоя мать и Филип позволяли тебе расти такой дикаркой.

Абигейл пожала плечами.

- В то время это казалось свободой; только оглядываясь на прошлое, начинаешь понимать, что это была не правильная свобода. - Она вертела в руках бокал, следя за розовыми пятнами теней, движущимися по скатерти. - Они делали все, что положено, но моя мать по-настоящему никогда не интересовалась воспитанием, а Филип был уже слишком стар...

Я не была его дочерью, и он не знал, в чем я действительно нуждаюсь!..

- Это все уже в прошлом... - Пристальный взгляд зеленых глаз Ника был тверд. - А сейчас.., сейчас ты довольна своей жизнью?

- О, я просто наслаждаюсь! - воскликнула Абигейл. В этот момент она не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала себя такой счастливой, но ведь Ник имеет в виду колледж, а не то, как они вместе проводят этот вечер!

Она смотрела, как две тарелки - с дыней и ветчиной - опасно балансируют по пути к их столику Официант поставил блюда перед ними, и Абигейл взглянула на Ника.

- Трудно объяснить, на что похож колледж. Она отрезала сочную дольку плода. - Я чувствую... ну, ординарность этой моей жизни. Я такая, как все!

И ты не можешь себе представить, как это здорово!

- Думаю, что могу, - холодно возразил Ник. Это, должно быть, немного похоже на освобождение от бремени, которое в последние годы стало невыносимым, правда?

Ее глаза встретили его взгляд поверх бокала, и она ощутила приступ тоски. Всегда ли он был таким? Таким понимающим? И почему же она была так слепа прежде?

Конечно, она съела больше, чем намеревалась, и заказала пудинг, хотя в начале ужина клялась отказаться от десерта. Ник лишь засмеялся, увидев, что Абигейл с сожалением разглядывает порцию шоколадного пудинга, стоящую перед ней.

- Думаю, что удержу тебя от греха, - негромко сказал он и наклонился вперед. - Ты поможешь мне?

Абигейл затаила дыхание, пока кормила его с ложки шоколадной массой. Сердце у нее опасно застучало, когда он провел языком по губам, чтобы слизнуть оставшиеся сливки. Было ли это провокационное движение преднамеренным? - мелькнула мысль. Мелькнула и исчезла. Просто это Ник Харрингтон. Мужчина, который бы мог даже высморкаться сексуально!

Под плотным материалом своего бархатного платья она почувствовала покалывание в возбужденных сосках и приятную боль, возникшую где-то глубоко внутри.

- Еще? - спросила она, затаив дыхание.

- Ммм.., пожалуйста.

И Абигейл скормила ему остальную часть своего шоколадного пудинга. Это оказалось для нее первым и пока единственным эротическим поступком в жизни. Ее руки были влажными от волнения, сердце все еще бешено билось, а ложечка стучала о пустое блюдце: так сильно дрожали руки.

Когда официант в конце концов забрал у нее блюдце, она не знала, заплакать от облегчения или расстроиться. Теперь Абигейл едва могла смотреть Нику в глаза. Догадался ли он, спрашивала она себя, как действует на нее?

Она ускользнула в дамскую комнату и рывком высвободила волосы из высокого узла прически, энергично расчесывая, пока они не рассыпались блестящим покрывалом по всей спине.

Пробираясь между столиками назад, она заметила, что им уже подали кофе, и почувствовала на себе неотрывный взгляд Ника. Когда она села, наступила странная тишина.

- Ты распустила волосы, - сказал он в конце концов.

- Да.

- Зачем?

Разве Абигейл может признаться ему, что это из-за того, что она вся переполнена незнакомым прежде чувством? И называется оно - половое возбуждение. Это было так же неприлично, как и красные пятна у нее на шее. Они предательски свидетельствовали о том воздействии, что он оказывал на нее весь этот вечер.

- Они были слишком стянуты, - солгала Абигейл, а затем, не зная, сколько еще сможет просидеть против Ника, не сотворив при этом какую-нибудь глупость - вроде того, чтобы перегнуться через столик и поцеловать, притворно зевнула. - Мы скоро поедем домой? - спросила она. - Мне завтра рано вставать.

Если он и сообразил, чем была вызвана ее усталость, на лице его тем не менее не появилось и намека.

- Конечно, - ответил Ник ласково и потребовал счет.