Эвелин Беркман - Случайный спутник

- Вот он, - почти сразу сказал Тревор, тихонько, но неумолимо вытягивая тесемку. Тут борода Якова шевельнулась, как живая, указывая, что предмет на конце тесемки пополз вверх, потом он зацепился за что-то, и Тревору пришлось расстегнуть жилет и засунуть руку под рубаху, чтобы освободить его. Борода на мгновение приподнялась, и Марта увидела ворот полотняной рубахи, окольцовывавший сухую, бесплотную шею. - Вот, - он потянул вверх и в сторону и вытащил из-под воротника маленький темный мешочек - кажется, кожаный, затянутый шнурком. Марта ждала, что он снимет тесемку с шеи, но Тревор осторожно положил его на грудь Якова, прямо на пряди бороды, и мешочек улегся там, подобно кулону на цепочке. И, спрашивая себя, почему он это сделал, Марта заметила вдруг, слегка удивившись, что его трясет, как в лихорадке.

- Ты - Тревор отстранился и встал на ноги, отдавая ей, как и раньше, право первенства.

- Нет, ты, - мотнула головой Марта. Тогда он снова опустился на колени и склонился над телом. Движения его внезапно стали порывистыми - он еле сдерживал нетерпение. Когда попытка расширить отверстие мешочка не удалась, он яростно рванул шнур. Но усилия были излишни - старая кожа под пальцами расползлась, открыв небольшое нечто, завернутое в кусочек ткани, шелка или полотна - не понять. И чуть только Тревор коснулся ее пальцем, ткань рассыпалась в прах... Тут Тревор вновь поднялся с колен. В молчании смотрели они на камень. Драгоценность, и впрямь нетленная, как говаривал мистер Брезертон, лежала на останках бренной плоти Якова, на прядях его волос. Это был кабошон приблизительно в дюйм длиной, формой очень похожий на огромную каплю крови, полированный, абсолютно симметричный в своем нагом совершенстве, нагом, ибо лишен оправы. Он лежал, сияя и посверкивая, как бы празднуя освобождение из долгой тьмы, и был какого-то трудно определимого оттенка густого светло-вишневого, местами сливово-красного, мягкого тона, но яркий. Свет пульсировал в нем, и казалось, что он дышит. Его маленькое и словно живое тельце хранило в себе пучину огня, в которой можно было утонуть с головой, и светилась в его глубине, как удачно заметил 250 лет назад Джон Харрингтон, слеза, причем не радужным блеском алмаза, а розовым, ярким блеском, много светлее цвета самого камня. Это был не просто рубин редкой красоты. Это было нечто завораживающее, единой венное в своем роде чудо, которое просто не с чем сравнить, потому что нет ему в мире никакого подобия.

- Значит, де Маньи не успел его снять, - подумала вслух Марта.

- Что? А, да, - и Тревор заговорил быстро и нетерпеливо. Поначалу она ни слова не поняла, но звук его голоса заставили включиться.

- Как мы это сделаем? - говорил он, и по сердитой, повышенной интонации она поняла, что он говорит это не в первый раз.

- Сделаем - что? - отозвалась Марта устало, и он, теряя терпение, повторил еще раз:

- Как мы поступим с рубином? Он застал ее врасплох.

- Не знаю. Я не думала...

- Не думала?

- Да, как-то не задумывалась, что будет, когда я его наш.

- Ладно, - оборвал ее Тревор. - Зато я задумывался. Уверяю тебя, я все обдумал. Смотри. - Тон его стал резким, командным. - Трудность не в том, чтобы увезти его в Англию или Америку. Ты просто возьмешь его с собой, и все. Никто не узнает. Это пустяки. Трудности, - принялся отбивать ритм указав тельным пальцем, - трудности начнутся тогда, когда мы попытаемся продать его в Америке. То есть когда ты попытаешься, - поправился он.

- Когда я попытаюсь... сделать что? - тупо переспросила она.

- О, Господи! - Такая несообразительность действовали ему на нервы. Конечно, продать его! А что еще ты собиралась с ним сделать? Повесить себе на грудь? Или на стену?

- Не знаю. Ничего я не собиралась, - обиделась она. - Я вообще не готова к... к чему-то такому. Я должна подумать.

- Не надо, - снова перебил он. - Говорю тебе, я уже все обдумал. Слушай. - Он глядел на нее, не отрываясь, словно гипнотизировал. - Ты поживешь здесь еще с неделю. Я как бы случайно встречу тебя где-нибудь и обязательно при свидетелях. Потом мы пойдем погулять. Посетим всех антикваров и блошиный рынок, все лавчонки, где продается старье. Сделаем вид, что ты собираешь красное стекло, все, что похоже на богемское, подвески от старых канделябров и жирондолей, - здесь всюду полно этого барахла. Ты купишь целую кучу всего такого и повезешь в Лондон, а потом и в Америку. В один прекрасный день начнешь мыть и перебирать свои сокровища, а они вечно в пыли, и обратишь внимание на эту стекляшку. Понесешь ее к ювелиру, и когда он определит, что это, я думаю, ты будешь в полной безопасности.