Шерри Семан - Любовница коменданта

Я зажгла настольную лампу и, сев на корточки, просунула черенок ложки между половицами.

Осторожно приподняв край половицы, я вытащила из-под нее обернутые в тряпицу листки бумаги и, сняв колпачок с ручки коменданта, стала читать.

Посмотрев первый листок, я зачеркнула несколько строчек и вместо них мелкими буквами написала другие. Потом снова перечитала всю страницу от начала до конца. Заменила одно слово. Еще одно. Потом вымарала заглавие и написала новое: «Горькие травы». Я еще раз перечитала написанное и уже ничего не стала менять. Положив «Горькие травы» в самый низ стопки, я взяла следующую страницу.

— У нас нет горьких трав, — сказала мама. — Какой же Седр без горьких трав?

— Немцы запретили нам праздновать Седр, — откликнулся отец, — так что Бог простит, если мы обойдемся без горьких трав.

— Но дети…

— У детей и без того горькая жизнь, — заметила я. — Вряд ли стоит лишний раз напоминать им об этом. Папа, ты занавесил окна?

— Конечно. Как ты велела.

— Мама, куда ты положила косточку?

— Что это за косточка? — спросила мама. — Где ты ее раздобыла?

— Пусть тебя это не беспокоит. Так где она?

— На тарелке. Рядом с яблоком.

— Ты и яблоко принесла? — удивился отец.

— Все равно без горьких трав никак не обойтись, — сказала мама.

— Мама, прошу тебя.

— А кто эти люди, которых ты пригласила? — спросил отец.

— Помимо соседей? — уточнила я.

— Это ее зрузья, Самуил, — ответила за меня мама.

— Те самые, которые приходят сюда по ночам?

— Ты ничего об этом не знаешь, папа, — сказала я и чмокнула его в лоб.

— Вы все время обмениваетесь какими-то свертками. Что в них? — Отец встал и пошел вслед за мной по комнате.

— Ничего, папа, не волнуйся. Мама, у нас осталась хотя бы одна свечка?

— Нет, ни одной.

— Ты занимаешься чем-то опасным, — сказал отец.

— А жить в этом гетто не опасно? — вспылила я. — Здесь мы отрезаны от остального мира.

— Я всегда чувствую, когда ты что-то скрываешь от меня. Еще с тех пор, как ты была совсем еще маленькой. Ты занимаешься чем-то плохим…

— Я всего лишь добываю для всех нас еду.

— Чем-то таким, чего ты сама стыдишься. Недаром ты не хочешь, чтобы мы с мамой узнали об этом.

— Самуил, оставь ее в покое.

— Ханна, это может плохо кончиться. Мы должны знать, чем она занимается.

— Она хорошая девочка, Самуил. Не цепляйся к ней.

— Скажи, кто эти люди, — потребовал отец, схватив меня за руку.

— Ты что, служишь в гестапо? — воскликнула я.

Отец выпустил мою руку и побрел к креслу, беззвучно шевеля губами.

— Как ты можешь говорить отцу такие ужасные вещи? — возмутилась мама.

— А зачем он учиняет мне допрос?

— Он не учиняет тебе никакого допроса. Он тревожится о тебе.

— Для этого нет никаких оснований.

— Мы оба тревожимся, — сказала мама. — Ты наша единственная дочь. Мы любим тебя.

— Не тревожьтесь обо мне. Я способна сама за себя постоять и не нуждаюсь в присмотре.

— Посмотри за Гансом, — попросила коменданта жена, войдя в его кабинет. — Мне нужно привести себя в порядок к приходу гостей.

Она остановилась в дверях, держа на руках ребенка вместе с одеяльцем, погремушкой, плюшевым медвежонком и бутылочкой. Комендант недовольно посмотрел на нее.

— Ты шутишь, Марта?

— Мне нужно приготовиться к приему гостей, Макс. И сделать прическу.

— Мне некогда заниматься ребенком. Я работаю.

— Тебе не нужно ничего делать. Просто присмотри за ним.

Она расстелила на полу одеяльце и посадила на него малыша, разложив рядом его игрушки.

— Я покормила его и переодела, так что он должен вести себя спокойно. В бутылочке сок — на всякий случай, если он вдруг раскапризничается.

— А где Ильзе?

— Она с кухаркой украшает торт.

— Почему кухарка не может присмотреть за Гансом?

— Я же сказала, Макс. Она занимается тортом.

— У меня много работы.

— Боже мой, Макс, разве я часто прошу тебя о чем-нибудь? В конце концов ты затеял этот вечер не ради меня, а в честь дня рождения своего лучшего друга.

— Хорошо, Марта. Я присмотрю за Гансом.

— Я и так все сделала сама: купила продукты, приготовила, убралась в доме. Но я не могу заниматься детьми и одновременно приводить себя в порядок!

— Хорошо, хорошо. Я же сказал, что присмотрю за Гансом. Иди одевайся.

Она помедлила, положив руки на бедра. Комендант сердито уткнулся в разложенные на столе бумаги. Малыш запыхтел и поднялся на четвереньки.

— Я захватила ему игрушки и бутылочку с соком. Он будет хорошо себя вести.