Эдвина Марк - Юная грешница

Тед на полу закашлялся, и из уголка его рта потекла слюна. Он все еще был без сознания.

- Что ты с ним сделал?

- Ничего особенного. С ним все будет в порядке, - Джо встал. - У нас есть пять минут до того, как он очнется. И мы должны решить, что нам с ним делать.

- Что с ним делать?

- Он ведь сразу пойдет в полицию. В таком случае у нас нет времени. Мы должны держать парня при себе. Удовлетворена?

- Держать при себе? - я покачала головой. Моя головная боль превратилась в тупой стук.

- Хватит повторять за мной, - нетерпеливо воскликнул Джо. - Мы можем задержать его.

Это даст нам время.

Он направился в спальню и вернулся с нейлоновым шарфом. Тот оказался влажным. Джо тонко скрутил его, опустился на колени рядом с Тедом, перевернул бесчувственное тело и связал руки поверженного противника за спиной. Затем он пригнулся к полу, взвалил Теда на себя и одним движением поднялся на ноги. Голова парня висела за спиной Джо, ботинки били его по коленям при каждом шаге. Джо выругался, бросил Теда на кровать в соседней комнате и вернулся в гостиную.

- Еще пару часов он сможет говорить только шепотом. Думаю, он будет вести себя хорошо. Джо сел на кушетку и опять посмотрел на свои руки.

- Дай мне бинт, - попросил он. Я встала и пошла в ванную. Там была маленькая аптечка, в которой лежал неакуратно сложенный грязноватый бинт. Я взяла его, вернулась к Джо и стала перевязывать ему руки. Все это время мне казалось, будто передо мной не Джо Вито, не тот человек, с которым я собираюсь сбежать. Во время схватки, сразу после нее он изменился так сильно, так легко, что я испугалась.

Пока я его перевязывала, он монотонно говорил.

- Это армейский трюк, детка, если ты не знаешь. Найти два мягких места и нажать покрепче, подержать так подольше, и тогда сожмешь дыхательные пути. Слизистая оболочка склеивает их. Расклеиваются они в течение двух минут, твой парень быстро оправится от нехватки кислорода. Главное, не давить слишком долго или слишком сильно. Можно повредить гортань.

Впервые Джо сказал мне, что он был в армии. Я закончила перевязку.

- Ты рассердился?

- Нет, - задумчиво ответил он. - Я - нет. Сейчас не время сердиться. Мы должны уезжать, прямо сейчас. И должны решить, что делать с нашим гостем.

В этот момент у меня наступила разрядка. Я начала плакать, громко, безнадежно. Рыдания рвали мое горло, руки тряслись. Тед без сознания лежал в комнате. Руки Джо все еще кровоточили под грязными бинтами. И во всем этом была виновата я. Это было слишком, слишком, и мне хотелось уехать куда-нибудь, хотелось к маме, очень хотелось. Я не любила Джо. Никого не любила. Я испугалась созданного самой для себя тупика, испугалась своей вины. Ужасное ощущение. И теперь все пропало.

- Ты не можешь сейчас плакать, девочка, - нежно произнес Джо и погладил меня по голове. - Плакать поздно, дорогая. Мы должны повзрослеть, оба. Должны подумать.

Через несколько минут я перестала плакать. Что-то во мне дрогнуло, перевернулось и снова утихло, умерло. Не знаю, что это было, как это назвать, но оно являлось важным. Рано или поздно я должна была все узнать.

Я ничего не чувствовала и просто встала с колен. Джо задвигался на кушетке. Раздался глухой стук. Один из конвертов упал на пол. Мы оба молча посмотрели на него и вдруг начали смеяться (Тед застонал на кровати в соседней комнате), потому что они лежали там - ответ на все наши страхи, причина наших волнений. А мы о них совсем забыли.

- Там могут оказаться обрывки газет, - сказал Джо. - Я конверты не открывал. Хотел сделать это вместе с тобой.

Я подняла конверт и посмотрела на него. Даже сейчас я волновалась, была очарована и любопытна. Думаю, я открывала его с ножом в сердце, и на это ушло секунд десять.

Клапан оказался тщательно заклеенным скочем. Я узнала почерк Эллиота, разорвала конверт, и через секунду мои пальцы скользнули под прозрачную ленту и сорвали ее. Клапан, словно пружина, отскочил назад.

Они лежали там. Пачка купюр. Так много денег я никогда не видела. Я передала конверт Джо и открыла второй. То же самое. Джо бросил несколько купюр на кушетку. Из-под бумажной полоски выскользнули грязные десятки и двадцатки. Здесь были и пятидесятидолларовые купюры, довольно много, хотя это не соответствовало нашим требованиям. Они выглядели достаточно старыми, в пятнах. Некоторые были помяты и даже надорваны. Джо развернул записку, молча прочитал и протянул ее мне. "Уважаемая мадам, ( я узнала угловатый почерк Эллиота) мы выполнили все ваши условия, изложенные в вашем письме (подчеркнуто). Полиции ничего не известно. Никто ничего не знает. Банкноты (подчеркнуто) не помечены. Мой бизнес предоставляет мне некоторые привилегии, и проследить путь данных денег невозможно.