Жаклин Рединг - Искушая судьбу

Он вошел в холл и направился к своему кабинету.

- Перед отъездом мне нужно просмотреть некоторые бумаги. Вам нет необходимости дожидаться меня.

Мара не совсем поняла, обращается он к ней или к прислуге, собравшейся в холле, чтобы поприветствовать их, и у нее не было даже времени выяснить этот вопрос, потому что он тут же вошел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь.

В течение следующих нескольких часов Адриан попытался привести в некоторый порядок счета Кулхевена. Книги были в отвратительном состоянии, и он увидел масштабы воровства Хораса Кроу. Потом Адриан написал доверенность, в которой предоставил Маре полное право распоряжаться всем имуществом от его имени, и оставил инструкции, как ей связаться с ним через тетку, живущую в его древнем родовом гнезде, Россинхеме.

И только потом он начал писать ей письмо, которое составил в уме во время бесконечно долгого возвращения из Дублина.

Сразу после того, как он покинул Оуэна в кишащей вшами подземной камере под древними стенами Дублинского, замка, он решил, что скажет Маре правду о том, что убил ее нареченного, Лаэма Шонесси, во времена своей службы в Дублине. Не то чтобы Адриан боялся, что Оуэн сам расскажет ей об этом. Как он сможет сделать это, когда должен сейчас висеть за городскими стенами на виселице, выставленный на обозрение всем добрым людям Дублина?

Он должен был сделать это потому, что, по совести говоря, не имел права скрывать от нее подобные вещи.

Она не заслуживала этого, и он, зная, что никогда не вернется назад, не оставит ее в неведении.

Более того, он должен рассказать все, потому что любит ее.

Но Адриан боялся, что не сможет после этого взглянуть ей в глаза.

И он решил оставить письмо, которое она должна будет найти после его отъезда в Лондон. В нем он в деталях объяснит все, что тогда произошло, она сможет прочитать о том, как он сожалеет о совершенном поступке, и о том, что у него не хватило смелости увидеть ненависть к себе в ее прекрасных серо-зеленых глазах.

Но вот уже полчаса он смотрит на чистый лист.

Тихий стук в дверь отвлек его от этих мучительных мыслей. Адриан взглянул на часы, висевшие на стене. было три часа ночи.

- Да?

Дверь медленно открылась, и вошла Мара, с распущенными волосами, рыжими кольцами спускающимися на плечи, в белой ночной рубашке с кружевным воротником, такая невинная и прекрасная.

И такая ранимая.

Она остановилась прямо напротив стола, ее голые ступни тонули в толстом ворсе ковра.

- Адриан, я чем-нибудь заслужила твое нерасположение?

- Бог мой, разумеется, нет, Мара. Откуда ты это взяла?

Она потупилась:

- Я не вижу другой причины для твоего решения отправиться в Англию без меня. Ты говоришь, что это ненадолго, но я чувствую - нет, знаю, что ты говоришь не правду. Я знаю, что ты вернешься нескоро, если вообще вернешься, но не могу понять, почему ты покидаешь меня. Должна же быть какая-то причина тому, что ты не хочешь остаться со мной. Сначала я подумала: не потому ли, что я обманула тебя и заставила поверить в то, что я Арабелла, но потом решила, что ты простил мне это. Так почему же, Адриан? Потому, что я выгнала Хораса Кроу? Потому, что истратила деньги, которые он вернул, на жителей деревни? Или потому, что помогла убежать Коннелли, несмотря на твой запрет? Пожалуйста, скажи мне правду, потому что я не могу томиться в неизвестности, не понимая, почему ты хочешь покинуть меня.

Адриан встал и обогнул стол. Он крепко обнял Мару и прижал ее голову к себе. Как хорошо было стоять так - ее щека у него на груди - и любоваться этими благоухающими, прекрасными рыжими волосами.

И тогда Адриан понял, что должен рассказать ей все прямо здесь и сейчас, в своем кабинете, ей, стоящей перед ним в этой трогательной ночной рубашке, ей, похожей на ребенка, но с телом обворожительной женщины. Мара заслуживала того, чтобы знать все. И заслуживала того, чтобы выслушать это от него.

Адриан с трудом отстранился:

- Мара, сядь, пожалуйста.

Не задавая лишних вопросов, Мара села в одно из мягких кресел, стоявших перед камином, и, сложив руки на коленях, ожидала, когда он начнет говорить.

Адриан сел напротив, оперся локтями о колени и опустил голову на руки, глядя в пол. Зная, что сейчас сделает ей больно, он не мог смотреть ей в глаза и мучительно подбирал слова.

Слова, которые разобьют ее сердце.

- Мара, ты помнишь тот день, когда ты в первый раз приехала в Кулхевен?

Она подалась вперед, опершись щекой о ладонь, - Ты хочешь сказать - в качестве Арабеллы?