Жаклин Рединг - Преследуя мечту

Веки Кассии затрепетали, и она открыла глаза.

Комната, освещенная лишь слабым огнем, горевшим в закопченном камине, была погружена в полумрак, из которого выступали неясные тени. Вокруг Кассии по полу были рассыпаны мелкие осколки битого стекла. У ног лежал опрокинутый стул с расщепленной ножкой. Подрагивающее пламя камина отбрасывало на обшитые деревом стены жуткие пляшущие тени, усугубляя и без того дьявольскую атмосферу, царившую в комнате.

Придя в себя, Кассия несколько минут не шевелилась. Она никак не могла понять, почему она не в своей спальне и как оказалась здесь, на полу, среди осколков разбитого стекла? Она лежала на боку и чувствовала, как ей в позвоночник упираются массивные ножки большого шкафа. Глаза медленно привыкали к полумраку. В первую минуту все окружающее показалось Кассии сном, ибо она не сразу вспомнила, где вообще находится и как сюда попала.

Наконец в голове стало кое-что проясняться. Она в отцовском кабинете, в комнате, доступ в которую был строжайше воспрещен всем, кроме него самого. Именно здесь он проводил почти все свое время, роясь в документах, которые приносил с собой из Вестминстера. Взгляд Кассии упал на заваленный бумагами ореховый письменный стол — декоративные ручки выдвижных ящиков были вырезаны в форме груш, — сделанный по специальному отцовскому заказу. За столом, слава Богу, никого не было.

Кассия медленно обвела комнату глазами. Стены были обшиты темным, тускло поблескивавшим орехом и украшены многочисленными охотничьими трофеями и другими памятными отцу вещицами. Прямо за рабочим столом от пола до самого потолка возвышался огромный шкаф, полки которого забиты книгами. Вид многих из них говорил о том, что они появились на свет, по меньшей мере, еще в прошлом столетии. Коллекционирование старых и редких книг было отцовской страстью, и он уделял этому делу немало времени.

И вдруг Кассия увидела его самого.

Он лежал на спине, широко раскинув в стороны руки, примерно в десяти футах от нее. Ног его не было видно, так как их заслонял большой, обитый железом сундук, в котором отец хранил свою корреспонденцию, — он никогда и ничего не выкидывал, — и Кассия вообще могла не заметить отца, если бы ей не бросился в глаза нож с рукояткой из серебра и слоновой кости, украшенной резьбой, который под каким-то странным углом торчал у отца из горла сбоку.

Кассия испугалась, и сердце ее бешено забилось. Она все еще боялась пошевелиться и лежала на боку, чувствуя щекой мягкий ворс толстого турецкого ковра. Старое серебро рукоятки ножа тускло поблескивало в неровных отсветах огня от камина. Завороженно глядя на нож, Кассия начала вспоминать, что же здесь случилось этим вечером.

Отец потащил ее в свой кабинет почти сразу же после того, как они вернулись с бала у герцога Мантонского. Грубо схватив дочь за руку, он тянул ее по коридору второго этажа, как делал до этого уже не раз. Кассия вспомнила сейчас, что в ту минуту мысленно приказывала себе сохранять спокойствие и не сопротивляться, отлично понимая, что в противном случае все будет еще хуже. Она знала это по собственному опыту. Наконец он втолкнул ее в комнату и рывком захлопнул за ними дверь. В голове Кассии мелькнула надежда на то, что в этот раз он, возможно, только накричит на нее, обзовет неблагодарной и на этом все закончится…

Но она ошибалась.

Кассия коснулась кончиком языка угла рта в том месте, где кожа на нижней губе была содрана отцовским перстнем с огромным ониксом. Ее поразило, что он ударил ее по лицу, а не стал, как обычно, выбирать на ее теле такие места, синяки на которых можно было бы потом прикрыть одеждой, чтобы никто посторонний их не увидел, ничего не заподозрил и ни о чем не догадался.