Нора Робертс - Обманутые иллюзии

- Ты не поцеловала меня перед сном.

- Ох, Нат, - холод, холод внезапно охватил ее и не отпускал даже в тот момент, когда она взяла на руки своего сына, - прости меня. Я уже собиралась к тебе.

- А еще я не дослушал до конца сказку, ту, что Элис читала, пожаловался он, зевнув и уткнувшись в привычный изгиб маминого плеча. - Я уснул перед собачьим пиром.

"Беги, пес, беги", - подумала ошеломленная Роксана. Натаниель любил слушать сказки.

- Уже поздно, малыш, - прошептала она.

- Мороженого хочу.

Ей захотелось рассмеяться, но получилось нечто вроде зловещего всхлипа.

- Ни за что на свете.

Люк лишь изумленно смотрел, смотрел на маленького мальчика ошеломленными, горящими, почти безумными глазами. Сердце, казалось, ушло куда-то в колени и забилось там, оставив рваную рану в груди. У ребенка было его лицо. Это был его ребенок. Он как будто смотрел на себя в телескоп, смотрел в прошлое, в то прошлое, которого у него не было. Мой, подумал он. О Боже праведный, мой!

Еще раз широко зевнув, Нат оглянулся. На лице errf были любопытство и сонная самоуверенность.

- Кто это? - спросил он.

Во всех сценариях о представлении своего сына его отцу, которые она сочиняла в голове, не было ничего похожего.

- А, это...

Что же сказать, подумала она. Друг?

- Это Люк, - вставила Лили, проведя ладонью по застывшей руке Люка. Он был для меня все равно, что сын, когда был маленьким.

- 0'кей, - улыбнулся Нат. Он был само умиление, и никакого лукавства. Он увидел высокого мужчину с убранными в длинный хвост черными волосами и лицом красивым, как у принца из сказки.

- Привет.

- Привет, - Люк удивился, насколько спокойным был голос у мальчика в то время, как у него сердце к горлу подступило. Ему хотелось дотронуться до него, чтобы убедиться, что все это не сон. - Ты любишь собак? - спросил он. Этот вопрос показался ему совершенно дурацким.

- Это Вальдо, - все еще дружелюбный, Нат протянул плюшевую игрушку Люку для обозрения. - А когда у меня будет настоящая собака, я назову ее Майком.

- Хорошее имя. - Люк коснулся кончиками пальцев щеки Ната. Кожа мальчика была теплой и податливой.

Скорее озорничая, чем стесняясь, Нат прижался головой к маминому плечу и уставился на Люка. - Может быть, ты хочешь мороженого?

Роксана не могла больше это выдерживать - ни боли и удивления в глазах Люка, ни ужасающего чувства собственной вины.

- Кухня закрыта, хитрец.

Она властно прижала к себе сына еще крепче. Желание развернуться и убежать показалось ей проявлением трусости, и ей стало стыдно. - Гасим свет, Нат. Тебе нужно скорее лечь, а не то лягушкой станешь.

Он засмеялся и воспроизвел лягушачьи звуки.

- Давай, я возьму его - Лили протянула руки к Нату, прежде чем Роксана успела возразить.

Нат намотал на палец кудряшку Лили и расплылся в обаятельной улыбке.

- А ты почитаешь мне сказку? Я больше всего люблю, когда ты читаешь.

- Посмотрим. Жан! - Лили взметнула бровь, с удивлением отметив про себя, что Леклерк до сих пор полирует блестящую поверхность плиты. - Пошли с нами.

- Сейчас, вот только дочищу, - он вздохнул, Лили же сощурила глаза. Слишком часто осмотрительность становится слишком горькой пилюлей. - Все, иду, иду.

Когда они шли по коридору, никогда не упускающий никаких возможностей Нат начал торговаться.

- А можно мне две сказки? Одну ты прочитаешь, а другую - ты.

Голос Ната растворился. Роксана стояла перед Люком и не могла вымолвить ни слова.

- Я думаю... - она убрала дрожь из голоса и начала говорить заново. Я, кажется, хочу чего-нибудь покрепче, чем кофе.

Не успела она повернуться, как Люк, быстрым, как у змеи движением схватил ее за руку. Ей показалось, что его пальцы дошли до кости.

- Он мой, - голос его был низким, мрачным, устрашающим. - Боже праведный, Роксана, этот мальчик - мой сын. Мой! - Осознание этого ударило его с такой силой, что он стал трясти ее. Голова ее откинулась назад, и ей не оставалось ничего кроме как смотреть на его бледное как снег лицо. - У нас есть ребенок, и ты от меня это скрывала. Черт тебя возьми, да как ты вообще могла не сказать мне о том, что у меня есть сын?

- Тебя же здесь не было! - закричала она, вырываясь из его жестких объятий. Удар ее руки по его щеке ошеломил их обоих. Она беспомощно опустила руку. - Тебя здесь не было, - повторила она.

- Но теперь-то я здесь, - он оттолкнул ее прежде, чем успел бы сделать что-нибудь непростительное. - Я здесь уже две недели. "Не приходи без предупреждения, Каллахан", - процедил он сквозь зубы ее слова. Глаза его отражали нечто большее, чем гнев. Это были душевные муки. - Оказывается, ты это говорила не ради Макса. Ты устанавливала правила, по которым я не мог видеть нашего сына. Ты даже не собиралась ничего мне о нем рассказывать.