Герман Воук - Марджори

Самсон-Аарон улыбнулся Джеффри несчастной щербатой улыбкой.

— Видите ли, мне показалось, что фамилия Куилл более подходит для книжной обложки… — быстро проговорил Джеффри.

— Вы видитесь нечасто? — спросил мистер Голдстоун у дяди.

Дядя пожал плечами.

— Он живет в Олбани, а я здесь…

— Тогда почему же, черт возьми, вы сидите в разных концах комнаты? У нас здесь два свободных места. Садитесь. Садитесь, миссис Рафаилсон. Вы будете ужинать с нами.

Самсон-Аарон опасливо взглянул на сына и на Марджори.

— Не, мы пойдем туда, обратно… я, понимаешь, не в смокинге…

— Садитесь! — Это прозвучало как приказ.

Марджори посмотрела в направлении матери, но ее на возвышении не оказалось.

— Почему бы и нет… это прекрасная мысль. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, дядя… тетя Двоша.

— Для Моджери все что угодно!

Самсон-Аарон плюхнулся в кресло рядом с сыном и водрузил бутылку перед собой на белую скатерть.

— Слава Богу! — сказала тетя Двоша. — Теперь мы сидим у батареи. Здесь, надеюсь, будет потеплее.

Официанты заменили грейпфруты рубленой цыплячьей печенью. Марджори еще ни разу не видела, чтобы цыплячью печень подавали подобным образом: перед каждым из приглашенных появилась горка размером с мускатную дыню, помещенная в серебряную чашу со льдом.

— Ради Бога, объясните мне, как можно съесть что-либо еще после этого? — спросил мистер Голдстоун.

— Мой дорогой, — сказала ему жена, — после этого ты можешь спокойно не есть ничего целую неделю. Лоуенштайн восхитителен.

Она с увлечением принялась за печень, остальные последовали ее примеру, за исключением тети Двоши, которая просто сидела и озиралась вокруг со светлой улыбкой. Миссис Голдстоун старалась не глядеть на тетю Двошу, но ее взгляд словно магнитом притягивался к блестящим глазам, колышущимся желтым перьям на плечах и мерцающим зеленым блесткам на тетином платье. Тетя Двоша перехватила взгляд миссис Голдстоун, и ее улыбка сделалась еще светлее.

— Почему вы не кушаете, миссис Рафаилсон?

— Цыплячья печень содержит в себе яд, — с готовностью ответила тетя Двоша, не переставая улыбаться.

Сэнди поперхнулся, и у всех остальных сделались испуганные глаза.

— Моя тетя непреклонная вегетарианка, — поспешно объяснила Марджори.

— О! — Миссис Голдстоун вернулась к еде, однако ее энтузиазм заметно уменьшился.

— Это очень интересно, — сказала миссис Коннелли. — У меня есть… э…

Она умолкла на полуслове, глядя, как Самсон-Аарон, разделавшись со своей порцией, взялся за цыплячью печень тети Двоши, отчаянно стуча вилкой о стенки чаши.

— Мы… — продолжила она, — то есть я хотела сказать, что у нас есть… у мистера Коннелли есть сводный брат, который тоже стал вегетарианцем…

Самсон-Аарон налил себе большой стакан виски и помахал бутылкой в воздухе.

— Кто-нибудь еще хочет?

Банковский менеджер кашлянул.

— Почему бы нет, я думаю, что я буду, спасибо.

— И я тоже, — сказал мистер Голдстоун.

— Лион, скоро подадут самые разнообразные вина…

— Ну и пусть подают.

Мужчины выпили, как заядлые собутыльники. Затем Самсон-Аарон съел свой суп и суп тети. Кроме этого, он уничтожил две порции языка в сладко-кислом соусе и три телячьих зобных железы в сухарях. Время от времени он подливал себе и двоим мужчинам виски, и они продолжали выпивать, несмотря на ворчание своих жен. Миссис Коннелли, которая была невероятно стройной и ела очень мало, наблюдала за дядей с нездоровой зачарованностью. Мать Сэнди была более озабочена тетей Двошей. Она неусыпно следила за вегетарианкой краешком глаза. Когда подали зобные железы и она собралась их съесть, тетя Двоша накрыла ее руку своей ладонью, отчего миссис Голдстоун дернулась, словно ее ужалили.

— Простите меня, — произнесла тетя Двоша, — но не ешьте этого.

— Извините, что вы сказали?

— Прошу прощения, я знаю, что это не мое дело, но вы принадлежите к астеническому типу. Так же, как я. Для астенического типа есть гланды… вы можете вскрыть себе горло и найти там точно такие же.

— Тетя Двоша, пожалуйста! — воскликнула Марджори. — Вы не имеете права…

— Нет, нет, это очень интересно, — слабо запротестовала миссис Голдстоун. — Я никогда не думала об этом блюде, как о гландах… это довольно неприятное слово, но…

— Естественно, это гланды. Чем же еще могут быть эти железы, как не гландами? Огромными, много больше, чем человеческие, — сказала тетя Двоша. — Для других типов гланды тоже не слишком полезны, но для вашего есть гланды…