Герман Воук - Марджори

— Королевский пампльмусс, — прочел он удивленным тоном. — Фуа де воляй Лоуенштайн, консоме Мадрильен, лянг де бёф ан сос пикант… Боги мои, Марджори, это что, кошерный банкет? Я поднимаюсь и ухожу.

— Да, кошерный, если тебе так угодно, — сказала Марджори, глядя, как на другом конце зала Самсон-Аарон разгуливает от стола к столу с бутылкой в руках и обносит всех выпивкой. Компанию ему составляла тетя Двоша, помешанная на вегетарианстве женщина в странном зеленом вечернем платье, украшенном желтыми птичьими перьями.

— Не переживайте, мистер Куилл, — вежливо сказала миссис Голдстоун. — Сам раввин Юнг ходит на ужины к Лоуенштайнам.

— Уверяю вас, миссис Голдстоун, это меня мало беспокоит. В поезде я уже съел бутерброд с ветчиной… Надеюсь, что это никого не оскорбит.

— Только не нас, — произнес банковский менеджер со смешком. — Мы ведь ирландцы, вы знаете.

— Конечно же, мы уважаем обычаи других народов, — сказала миссис Коннелли. — Сами мы очень строги насчет употребления мяса в пятницу. Я думаю, что следует соблюдать эти обычаи.

Марджори увидала, как Самсон-Аарон дернул за локоть тетю Двошу, указал ей бутылкой на Джеффри и потащил старую деву на середину танцевального зала.

Мистер Голдстоун покосился на Джеффри.

— Дома я ем только кошерную пищу. Вне домашних стен я могу есть все что угодно, но дом есть дом.

— Не находите ли вы это слегка непоследовательным? — спросил Джеффри, покусывая свою трубку и сидя спиной к приближавшемуся отцу.

— Конечно. Это означает, что я наполовину не так хорош, как мог бы быть, — сказал мистер Голдстоун.

Джеффри улыбнулся и пробормотал.

— Конечно, эти народные обычаи доступны для всех, кто находит в них успокоение.

Самсон-Аарон и тетя Двоша пересекали танцевальный зал. Марджори посмотрела на свою мать, сидевшую на возвышении. Миссис Моргенштерн сделала очень красноречивое движение. Марджори моментально поняла, чего от нее хотят.

— Джеффри! — воскликнула она, вскакивая с места и хватая его за руку. — Вон идет твой отец. Пойдем к нему навстречу и поздороваемся с ним…

Смущенный Джеффри медленно поднялся.

— Ну, в общем-то торопиться не к чему, но если…

— Останься, где ты есть! — закричал Самсон-Аарон с середины зала. — Мы идем до тебя! Мы идем на защиту!

Когда дядя подошел поближе, его неистовый смех замер. Он медленно взял руку, протянутую сыном, так, словно его собственные руки были грязными или мокрыми.

— Значит, Джеффри, ты приехал, чтобы порадовать своего старого отца. Хороший мальчик.

— Как ты поживаешь, папа? — спросил Джеффри с застенчивой теплотой в голосе.

— Слава Богу, как видишь. Здоровье — это все, остальное грязь.

Тетя Двоша пожала руку Джеффри.

— Джеффри, твоя книга! Я прочла ее. Я была так горда… Восхитительно! Джеффри, с твоим талантом ты мог бы передать важные послания всему миру.

У нее был высокий пронзительный голос и светлые глаза.

— Спасибо, тетушка…

— Я бы хотела переговорить с тобой пять минут по очень важному вопросу.

Она подошла к свободному креслу рядом с ним.

— Конечно, тетя, но, может быть, все-таки не за ужином? — засмеялся Джеффри. — Может быть, попозже?

— Конечно, я не стану тебе навязываться, — сказала тетя Двоша, обидевшись. — Я никогда никому не навязывалась и не буду.

Коннелли и Голдстоуны откровенно разглядывали подошедших к столу.

— Джеффри, ты что-то растолстел, — сказал его отец.

— Что ж, у меня есть в кого, папа.

Самсон-Аарон запрокинул назад голову и засмеялся. Он посмотрел на бутылку, которую держал в руке, и сказал с неожиданной решительностью.

— Ну, выпьем за мальчика бар-митцву, да? А потом мы пойдем обратно.

Он принялся разливать виски по маленьким стаканам, стоявшим перед каждым из приглашенных. Толстый и неуклюжий, он, однако, наливал с такой ловкостью, что умудрился не пролить ни капли на белую крахмальную скатерть.

— А с кем мы имеем честь пить? — спросил мистер Голдстоун.

Марджори представила тетю и дядю.

— Рад с вами познакомиться, рад познакомиться, — сказал Самсон-Аарон и поднял вверх свой стакан. — Ну что, старый добрый еврейский тост, да? Пусть Бог благословит этого мальчика и его родителей, а мальчик возрастает в Законе для женитьбы и для добрых дел!

— Лучший тост, который я когда-либо слышал, — заметил ирландский банковский менеджер, осушая стакан.

— Воплотить такой тост в жизнь в наши дни можно лишь с Божьей помощью, — сказал мистер Голдстоун и озадаченно посмотрел на дядю. — Вы отец мистера Куилла, мистер Федер?