Лариса Шкатула - Последняя аристократка

- Как это?

- Так. Я попросил сержанта указать в справке лишние полчаса.

- И он согласился?

- А почему бы и нет? Я честно признался, что хочу проводить вас домой. Или в милиции - не люди?

Борис произнес это с восточным акцентом, и Наташа, не выдержав, расхохоталась.

- Слава богу! - нарочито восторженно сказал он. - А то я уж бояться начал, что вы никогда не смеетесь.

- А если я живу так далеко, что вы в полчаса не уложитесь?

- Обижаете, - сказал он и произнес на память её адрес. - Вы же сообщали его сержанту, а я был весь внимание!

- И что вы ещё запомнили?

- Что вы - вдова и живете вдвоем с дочерью.

- Вы - опасный человек!

- Опасный. Но не для красивых и умных женщин.

- То, что я красивая, понятно, каждый видит, - пошутила Наташа, - но как вы определили, что я ещё и умная?

- Хотите услышать, так сказать, развернутый комплимент? Извольте. В необычной ситуации вы не растерялись...

- Это говорит вовсе не об уме. У меня профессия такая: не теряться в трудных ситуациях. Вот я по привычке и сконцентрировалась.

- Ладно. Как вы излагали сержанту случившееся: четко, спокойно, без лишних слов...

- Немногословность - вовсе не синоним ума. А если меня вообще всего на две фразы и хватает?

Борис опять рассмеялся.

- Если вы не умная, то самая очаровательная глупышка из всех, что я до сих пор встречал... Не подскажете ли, что это у меня?

Он помахал в воздухе рукой, которую Наташа ещё в участке успела перевязать своим носовым платком.

- А уж носовой платок тем более не имеет к моему уму никакого отношения. Женщины во все века заботились о раненых мужчинах.

Он расхохотался.

- С вами не соскучишься! Ну, хорошо, вы разбили меня по всем позициям! Считаете, дурочке такое удалось бы?

- Считаю, что ваш комплимент все-таки недостаточно аргументирован.

Наташа и сама не понимала, чего это она так упирается, доказывает, что он в ней ошибся. Во все века женщины ведут себя с понравившимися мужчинами совсем не так: они хотят понравиться! Или ей приятно слышать, как он доказывает ей её же собственную привлекательность? Ох, и кокетка вы, Романова, а прикидывались безразличной!

- А как вам такой аргумент: вы понравились мне с первого взгляда!.. Не надо, не говорите ничего. Вернее, скажите, что вас беспокоит? Вы на все мои шутки вроде отвечаете, а сами мыслями где-то далеко... Конечно, это не мое дело...

- Я думаю о мальчишке... о карманнике. Совсем ещё ребенок. А получит срок... Неужели и вы верите в то, что тюрьма может исправить человека? Мне кажется, скорее, озлобит, искорежит...

- А вы, дорогая, романтик!.. Конечно же, я не верю в тюрьму, как в метод исправления, но могу вас успокоить: наши партия и правительство считают уголовные элементы социально-близкими остальному, некриминальному, народу и не относятся к ним с той жестокостью, как, например, к шпионам или другим врагам народа. То есть социально-чуждым.

- Вы сказали, жестокостью?

Он внимательно посмотрел Наташе в глаза и медленно произнес:

- Я оговорился. Хотел сказать, с должной коммунистической жесткостью, как и нужно относиться к врагам.

Слова Бориса звучали по-газетному правильно, а глаза продолжали изучать её, словно он что-то важное в этот момент решал для себя.

- Боря, вы коммунист? - спросила она, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Почему она это спросила, Наташа и сама не знала. Она ведь никогда не оценивала людей по их принадлежности к партии.

- Идейный, - кивнул он, - вступил в партию ещё в девятнадцать лет.

Она удивилась.

- Вы так подчеркнули это слово... Разве коммунисты бывают безыдейными?

- Наташа, вы - точь-в-точь мой друг Юрка Сокольский. Недавно он переехал в Москву - мы с ним с Украины - и все время изводит меня вопросами, до всего ему нужно докопаться, за каждое слово ответить... Идейный, иными словами, тот, кто поддерживает лишь идею коммунизма. Я ни в каких акциях, экспроприациях и прочих "циях" не участвовал. Разве что однажды, когда учился в высшем техническом училище, принял участие в одной акции. Тогда нам выдали винтовки и заставили три ночи дежурить на ткацкой фабрике. В рабочей среде начались волнения, и мы должны были их предотвратить. Правда, ничего этакого нам делать не пришлось...

Он поддержал Наташу за локоть, когда она вознамерилась перепрыгнуть через лужу, вытекающую из подворотни.

- Кстати, в юности это даже спасло мне жизнь: когда в мой родной город пришли петлюровцы, они меня не тронули, потому что местные жители за меня вступились - "он - идейный коммунист, никому ничего плохого не делал". - А другие коммунисты, выходит, делали?