Кэтрин Батлер - Скажи мне люблю

Они двигались под музыку, целуясь и обнимаясь, как будто никак не могли насытиться друг другом, и звезды кружились над их головами. В какой-то момент они перестали изображать танец и, прислонившись к стене каюты, полностью погрузились в свой собственный маленький мир, в котором не было места ничему и никому другому.

У Марты было очень много парней - обычные студенческие отношения, ничего серьезного, и, возможно, легкость ее характера позволяла им думать, что она тоже была "легкой". Однако очень скоро они обнаруживали, что ошибались. Но сегодня ночью все ее защитные механизмы спали - каким-то образом он проскользнул мимо них незамеченным...

Через много-много времени он наконец поднял голову и улыбнулся слегка насмешливо.

- Я рад, что решил остаться, - прошептал он низким, хрипловатым голосом.

Реальность вернулась к ней, и, внезапно встревоженная, она быстро взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Он не позволил ей высвободиться, держа ее все еще неприлично крепко. Что-то в темной глубине его глаз подсказало ей, что, возможно, он решил, будто приглашение на вечеринку означало нечто большее, чем танец и поцелуй.

Она попыталась отступить назад, но легким напряжением стальных мускулов он прижал ее теснее.

- Куда же вы? - произнес он, иронично улыбаясь. - Вы же обещали потанцевать со мной.

- Я...

- Надеюсь, вы не боитесь чего-то "нового"? - настаивал он. Щекоча ей щеку своим теплым дыханием, он снова начал двигаться под музыку, медленно и чувственно. - Вы же так хотите быть свободной.

- Это вовсе не что-то новое для меня, - парировала она с вызовом. - Я целовалась с кучей мальчиков...

- Ах - мальчиков. - Он понимающе кивнул. - Мне кажется, что вы делаете большую ошибку, путая количество и качество. - Он чувственно провел пальцем по ее дрожащим мягким губам. - Вам не стоит растрачивать поцелуи на мальчишек. Вы - женщина, и вам нужно, чтобы вас целовал мужчина - меньшее вас не удовлетворит.

Его слова, его голос опутывали ее чарующей сетью. Луна отражалась в темных водах канала, мягкий ветер трепетал в ее волосах. Почему ей никогда раньше не приходило в голову, что Стокгольм - самый романтичный город на земле.

Его голова склонилась, когда он снова припал к ней губами, раздвигая ее губы в голодном требовании, вбирая всю ее сладость в неспешном движении языком и разрушая всю ее способность к сопротивлению. Она положила руку ему на грудь, пальцы натолкнулись на твердую стену мускулов, и дрожь пронзила ее, почти остановив сердце.

Он мгновенно почувствовал ее ответ. Это было естественно - мужчина, настолько искушенный в искусстве любви, не мог пропустить ничего. Он изогнул ее податливое тело, его поцелуй стал глубже и нежнее, слаще, чем все, что она испытывала когда-либо, и она прильнула к нему, отдавая ему все, что он требовал, и даже больше. Она не подозревала о невысказанной просьбе, заключавшейся в ее безотчетной реакции, она сознавала только глубину своего желания.

Его руки блуждали по ее телу с чувством собственника, изучая каждый изгиб. Перед выходом на палубу она накинула на себя шелковую шаль с бахромой, купленную на уличном развале за несколько крон. Концы платка были сколоты старинной стразовой брошью, но каким-то образом застежка расстегнулась, и она почувствовала, что шаль соскользнула с ее плеч.

Она надела ее потому, что просвечивающая кисейная кофточка на ней была слишком сильно вырезана спереди, открывая нежные припухлости ее грудей гораздо больше, чем она хотела показать. Но теперь он наслаждался видом, представшим перед ним, и глаза его, казалось, обжигали ее нежную плоть.

Она была настолько изящной, что редко надевала лифчик, а ткань ее наряда оказалась такой тонкой и прозрачной, что девушка выглядела теперь абсолютно голой. Она почувствовала, как под его взглядом затвердели и выступили вперед нежные бутоны ее сосков, видимые сквозь легкую кисею. А когда он коснулся ее груди, дыхание у нее перехватило.

Если бы не стенка каюты, на которую она оперлась, то она упала бы на палубу. Она беспомощно прислонилась к каюте, в то время как он наклонил голову, чтобы чувственно провести языком по изящным завиткам ее ушной раковины. Ладони его накрыли ее болезненно напрягшиеся груди, восхитительно сжимая их, страстно лаская ее нежные соски, зажигая огонь в крови.

Ее голова откинулась назад, всхлипывающий вздох сорвался с ее губ. Она услышала, как он засмеялся приглушенным победным смешком. Его рот вернулся к ее рту, как бы утверждая свои права на него. Она могла только покориться. У нее не было зашиты от грубого вторжения его языка, ее маленькие груди, казалось, набухли и напряглись под острыми ласками его рук, выдавая ему всю полноту ее реакции.