Каури Лесса - Золушки нашего Двора

Матушка посмотрела на возлюбленного с изумлением и благодарностью. Кай думал о её занятиях даже тогда, когда собирался оставаться без неё! Надо же, за чередой всех этих событий она совсем забыла о Ванильке, то есть, знатной даме Ванилле рю Дюмемнон, Старшей королевской булочнице! А ведь ссора с Дрюней произошла на её глазах и, кажется, за последнюю пару дней была не первой! Непременно следовало объясниться с ней, сказать, что не держит зла за кражу письма и давно простила и её, и Дрюню, потому что любит обоих! Была лишь одна проблема...

— Но я тут заблужусь, — она окинула громаду дворца растерянным взглядом и посмотрела на принца, — хотя бы подскажи мне, как пройти на кухню?

— Ваше Высочество, вы позволите? — раздался знакомый голос.

Полковник Лихай Торхаш Красное Лихо стоял рядом, как всегда насмешливо поблескивая глазами.

Аркей ещё раз поцеловал Бруни, на этот раз в губы, и отступил. Лихо подал ей руку.

— Пойдём, маленькая хозяйка, я проведу для тебя экскурсию по дворцу, а после отведу на кухню!

— Арк! — позвал король, теряя к паре всякий интерес.

— Страшно? — спросил оборотень, когда они поднялись по лестнице на галерею.

Бруни подняла на него глаза и почувствовала облегчение — мир вокруг неё стремительно менялся, а он, Лихай, оставался всё тем же типом с тяжёлым желчным характером, которого, несмотря на всю неоднозначность поведения, она знала, как друга. И потому честно призналась:

— Страшно! Всё произошло очень быстро, я до сих пор не могу прийти в себя... Только сердце словно стало целым — и это то, что позволяет мне держаться на плаву!

Полковник смотрел в сторону. На миг дёрнул щекой, будто хотел что-то сказать... Но сказал, видимо, вовсе не то, что собирался:

— Откуда ты предпочитаешь начать экскурсию? От главных ворот или от тронного зала?

— От тронного зала! — воскликнула Матушка. — Тронный зал один, а ворот вон, сколько много!

Лихай засмеялся.

— На самом деле тронных залов во дворце три: большой, для международных встреч и государственных праздников, средний — для приёма просителей в присутственные дни, и малый — для внутренних мероприятий или заседаний полного состава Большого Королевского совета. Но мы начнём с большого...

Они гуляли по замку, никуда не торопясь, около трёх часов. Лихай показал ей самые примечательные помещения, например, покои королевы Рэйвин, портретную галерею Ласурингов, аптекарский садик мэтра Жужина, конюшню. На последней задержались — восхищённую Бруни невозможно было увести от великолепных лошадей: белых, чёрных, кауровых, гнедых. Она кормила их с ладони морковками и репками, раздобытыми у конюших, и улыбалась такой счастливой улыбкой, что Лихай не мог отвести от неё взгляд, мысленно отмечая, как расцветает в молодой женщине красота любимой и любящей.

Досталось морковки и Петру Снежному. Тот фыркал, толкал Бруни головой под руку, выпрашивая ласку. А сам всё косил хитрым глазом на дверной запор.

На выходе из конюшни Лихай попросил спутницу подождать. Скоро вернулся, тщательно скрывая улыбку. Матушка невольно оглянулась и увидела белый хвост, исчезающий в дверях в противоположном конце конюшни. Посмотрела на Торхаша смеющимися глазами. Тот только плечами пожал.

К концу экскурсии Бруни худо-бедно представляла себе внутреннее расположение замка. Полковник доставил её ко входу на кухню — ступеням, ведущим вниз, в полуподвал. И пояснил:

— Мне, к сожалению, пора! В следующий раз я проведу тебя по дворам и садам внутри замка!

— Спасибо! — только и сказала Матушка, однако он уже развернулся и шёл прочь — прямой и опасный, как лезвие.

Неумело, а оттого неизящно придерживая пышный подол платья и проклиная про себя куртуазные одеяния каждое по отдельности и все, вместе взятые, Бруни спустилась в кухню. Здесь царила своя, отличная от других помещений дворца, жизнь. Над котлами вились дымки, из очагов иногда пыхало пламя, подобное Аркаешевым демонам, разозлённым добрыми поступками человеков, туда-сюда метались поварята, меряя кухонный зал оглашенными криками, дюжие подмастерья в белых рубахах, штанах и кожаных фартуках ощипывали, потрошили, разделывали, рубили, шинковали... В дальнем углу Матушка разглядела кресло с мастером Понси Понсилом, главным королевским поваром, похожим на мумию, присыпанную пылью веков.

Из 'хлебной' части помещения потянуло сдобой. В желудке у Бруни заурчало — после так и не законченного завтрака с Каем прошло уже достаточно времени. Матушка с надеждой посмотрела в ту сторону и разглядела среди булочниц, одетых в голубые платья, белые передники и чепчики, сдобные плечи подруги, чьи рыжие волосы были тщательно убраны под головной убор. Ванилла колдовала над тестом, словно священнодействовала. Перед ней, на большом деревянном круге, лежала опара, только что вываленная из мисы. Старшая королевская булочница плавным движением руки посыпала её мукой, потом прихватывала за края, заворачивала их внутрь и вдруг принималась давить на опару с обеих сторон, точными, выверенными движениями. Затем замирала, осторожно отрывая ладони от теста, задумчиво зачерпывала муки из стоящей рядом кадки и снова сыпала...