Каури Лесса - Золушки нашего Двора

— Это я, — кивнула та, положа руку на запястье Бруни, — нет нужды вставать.

Прикосновение божественной длани дарило двойственное ощущение, подобное глубине — с одной стороны покой и тишина, из которых неохота выбираться, с другой — смертельная опасность, грань, за которой царит небытие.

— Очень рада твоей завтрашней свадьбе, — мило улыбаясь, сообщила Индари, — Аркей — хороший мальчик и королём замечательным станет, когда придёт время! Поэтому королева ему нужна соответствующая!

— Я не понимаю, — пробормотала Матушка.

Ей стало страшно. Эта милая, похожая на девчонку женщина могла в единый момент изменить её жизнь... и вообще весь мир!

— Не надо бояться, — мягко сказала Богиня, — ни сейчас, ни завтра в Храме. Твой брак — под моей защитой!

— Не понимаю... — покачала головой Бруни, но нашла в себе силы взглянуть в глаза Богини, ставшие тёмно-фиолетовыми.

Этот волнующий ночной оттенок вдруг накрыл сад, заставив деревья, зверей и насекомых замереть в движении. Лишь розы шевелились, будто живые, под беззвучную музыку несуществующего ветра.

— Ничего не бойся! Никого не бойся!

Многоголосый шёпот разбился о сон, словно штормовая волна о гранит набережной Русалок.

Бруни вздрогнула и проснулась. На грани сна и яви глядя в окно, за которым занималось утро нового дня, она шептала молитвой: 'Ничего не бойся! Никого не бойся!' и гадала, станет ли вещим сон, приснившийся накануне свадьбы.

***

С неба только проливался нежный жемчуг рассвета, когда Ники, измученная болью, выползла на палубу — проветриться. Вахтенный у штурвала тихонько напевал, иногда прекращая петь и насвистывая мотив сквозь зубы:

Скрипит, постанывая, мачта,

И волны бьют с размаха в борт.

Пока за нас встает удача,

Корабль по волнам плывет.

Мы знаем девок всех борделей -

Верны лишь морю одному.

Пока в мешок нас не одели,

Не будем мы скучать по дну!

Облокотившись на релинг — сидеть было решительно невозможно — Ники слушала нехитрые слова:

Нас день и ночь качают волны,

На коже выступает соль,

Разлей-ка, юнга, нам по полной,

Залить души моряцкой боль!

Однажды мы на берег ступим,

Однажды дом свой обретем,

На берегу мы домик купим,

Тогда как люди заживем.

Пока же вся семья — команда,

Корабль — дом для всех один,

Сухарь и чай, ром и баланда,

И случай — вечный господин.

***Стихи Татьяны Резниковой специально для 'Золушек нашего двора'

И бездумно смотрела на горизонт, пока не заметила тёмную точку. Впрочем, внимание привлекла не она сама, а быстрое её приближение. Свистнув вахтенному, она указала в направлении точки, выросшей уже до размера облачка и продолжающей расти дальше.

— Аврал! — сиреной завопил тот и крутанул штурвал, меняя галс. — Ураган! На нас идёт ураган!

Ники, обомлев, смотрела, как надвигается ставший пепельно-чёрным горизонт, полностью скрытый прежде маленьким облачком. В средоточии бури били молнии, расцвечивая клубящиеся тучи в совершенно фантастические оттенки синего и фиолетового.

Первой заверещала боцманская дудка, о которой в народе говорили: 'Боцманская дудка — покойникам побудка'. Команда выскочила на палубу. Звучный голос Зореля перекрывал поднявшийся ропот волн. 'Касатка', благодаря внимательности Ники и мастерству вахтенного успевшая развернуться перед самым грозовым фронтом, неслась на всех парусах курсом по ветру, пытаясь уйти от стихии. Однако поднятые по приказу капитана штормовые паруса были сорваны порывом, и корабль резко сбавил скорость. Началась болтанка. Оставшаяся без парусов, словно обнажённая, 'Касатка' танцевала смертельный вальс на разбухающих на глазах волнах и куталась в манто из белой пены, щедро швыряемой ветром. Матросы спешно привязывали себя канатами к мачтам. На всякий случай попрощавшаяся с жизнью Никори пыталась разыскать капитана в наступившей вдруг мгле...

С неба пала минута тишины — минута откровения перед собой и безмолвия между волнами, а затем буря со всей страстью впилась в судно, тщась разбить его в щепы.

— Ясин! — ослепнув от брызг и оглохнув от воя ветра и рева воды, звала Ники. — Капитан!

На корму обрушилась многотонная волна, сметая такелаж и людей. Осиротевший штурвал крутился с бешеной скоростью.

Заметив это, Ники бросилась на мостки, где грудь в грудь сшиблась с Зорелем, также стремящимся к рулевому колесу. Оказавшаяся проворней Ники первой вцепилась в рукояти. Поворот штурвала чуть не выкинул её за борт. Спас Ясин. Встав сзади, положил ладони на её, лежащие на штурвале руки, удерживая 'Касатку' от бесноватой смертельной пляски. Бороться со стихией уже было бесполезно, оставалось лишь молиться Океанском Творцу.