Каури Лесса - Золушки нашего Двора

— Мне нужно съездить в трактир, — сказала она Каю, когда ненадолго вернувшийся полковник Торхаш забрал с собой рю Фринна и Веслава и, коротко попрощавшись, ушёл.

— Зачем? — удивился принц. Помолчав, добавил: — Мне всё время кажется, что стоит тебе покинуть дворец, и я больше тебя не увижу!

Задохнувшись от нежности, Матушка зарылась лицом в его мундир.

— Никуда я от тебя не денусь, горе моё королевское! — прошептала она, обтираясь щекой о жёсткую ткань. — Никуда и никогда!

— А я вот боюсь этого, — виновато улыбнулся Аркей и подхватил её на руки, — но если действительно нужно — отпущу! Нам предстоит несколько безумных дней свадебных празднеств, родная. Ни ты, ни я в эти дни не сможем принадлежать себе. Мне-то не привыкать, а вот тебе придётся смириться! После мы решим все вопросы и, наконец, отправимся в моё поместье. Только ты и я!

— Медовый месяц? — лукаво улыбнулась Матушка. — Мне кажется, он запоздал!

— Седмица, — рассмеялся принц, — больше времени отец нам не даёт. Видимо, тоже считает, что медовый месяц у нас уже был! А насчёт своего трактира не волнуйся — теперь на площади прямо напротив него расположен пост охраны. Стражники дежурят круглые сутки!

Вместо ответа Бруни благодарно прижалась губами к его губам. Способность будущего мужа не забывать о мелочах была одним из тех качеств, что вызывали у неё чувство обожания по отношению к нему.

В этот вечер они впервые легли в постель принца раздетыми, под одеялом сплетясь в единую лозу. Кай долго и нежно любил Бруни, и оба уснули лишь часа за два до рассвета дня, который должен был навсегда объединить их судьбы в одну.

***

Фигура, укутанная в простыню, слабо заскреблась в дверь королевской опочивальни. Гвардейцы, стоящие по обеим её сторонам, похоже, пришельца не замечали.

— Братец, ты, что ли, спишь? — замогильным голосом вопросила фигура. — А порадоваться вместе со мной?

Дверь опочивальни распахнулась. Его Величество Редьярд, похоже, вообще не ложился — свидетельством тому были красные глаза, встрёпанная шевелюра, встревоженная борода и полный комплект одежды.

— Дрюня! — рявкнул король. — Ты должен быть у целителя! Какого Аркаеша ты тут делаешь?

— Я был у целителя, спасибо тебе за незабываемые часы, проведённые в объятиях славного Ожина! — кривляясь, шут склонился в раболепном поклоне. — А вообще, впусти меня уже и дай поделиться радостью!

— Какой ещё радостью? — с подозрением спросил Его Величество, отодвигаясь и освобождая вход. — Колька опять сбежал?

— Ежели только летать научился, — хихикнул шут, перешагивая порог. — А так-то он теперь в седло пару-тройку седмиц не сядет, коли Жужин не вмешается!

Спальня Его Величества, вопреки распространённому мнению, была вовсе не велика и не роскошна. Старинная кровать под балдахином занимала большую часть помещения, в углу стоял небольшой письменный стол с бюро, в другом — неярко горел камин, над которым висел портрет родителей Редьярда. Несколько пуфиков и кресел, стоящих так, будто их уронил великан, великолепная тигриная шкура у огня, на которой, тяжело вздыхая, спал волкодав Стремительный и один из толстолапых щенков — его многочисленных отпрысков.

Дрюня с наслаждением упал в кресло у бюро, закинул ноги на подлокотник и объявил:

— Мы помирились, братец!

— Да мы, вроде, не ссорились, — пробурчал Редьярд, вернувшийся за стол, где проглядывал какие-то бумаги.

— Да мы с Ванилькой моей помирились, Твоё Тугодумное Величество! — завопил Дрюня, вскакивая. — И так сладко помирились, что я от чуйств не могу уснуть!

— Хочешь, я тебя вырублю? — буднично предложил король.

Разбуженный громкими голосами щен, шатаясь от сна, подошёл к стулу и попытался забраться к Редьярду. Тот поднял его за шкирку, с удовольствием взвесил в руке, поцеловал в морду и уложил на колени.

— Дурак ты, братец! — всерьёз разобиделся Дрюня. — Я к тебе, как к родному, с радостью! А ты 'вырубить'!

— Ну, ладно-ладно, — пошёл на попятный собеседник, — давай, рассказывай!

— Коровелла моя каким-то образом прознала об отравлении, — шут вернулся в кресло, довольно блестя глазами, — и прискакала к Ожину, с твёрдым намерением забрать меня домой и лечить народными средствами...

— Клистиром? — хмыкнул Рэд.

— Травками и диетой! — гордо ответствовал собеседник. — Но мэтр Жужин был непреклонен и заявил моей благоверной, что я очень плох!

— Он соврал, — улыбнулся король, почёсывая за ухом уснувшего щена, — ты не плох, ты невыносим! А она что?