Генри Минцберг - Что не так в здравоохранении? Мифы. Проблемы. Решения

Так я называю неконструктивное разобщение поставщиков и потребителей услуг здравоохранения.

Когда в операционной пациента укрывают стерильной простыней, оставляющей доступ только к месту работы: живот в операционной № 1, глаз в операционной № 4 – цель ясна и оправданна: с одной стороны, сфокусировать на этой зоне внимание операционной команды, а с другой – обеспечить стерильность.

Однако когда такие простыни выходят за пределы операционных, пусть даже символически, они становятся весьма серьезными помехами. Под каждым покровом в теле «пациента» скрывается личность. И ограничить восприятие его или ее одними симптомами или, еще хуже, больным органом, значит увести внимание врача от того, на чем ему следует сосредоточиться прежде всего – долгосрочном исцелении человека в целом, а также на той роли, которую врач играет в поддержании здоровья личности.Как заметил уважаемый представитель американской системы здравоохранения:

Я боюсь, что стану пациентом… От одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах. Это будет полной утратой контроля над тем, что со мной творится. Не в силах представить себя в больничном халате ‹…› обезличенного, безымянного, бессильного, переставшего быть собой… И над ухом бубнит врач: «Мы считаем…» – вместо того чтобы сказать: «Я считаю…» И этот ничтожный словесный барьер разделяет его как личность и меня как личность [Бервик, 2009, с. 564].

Здесь уместна еще одна врезка.

Считается, что для объективности необходимо относиться к людям как к неодушевленным предметам. Эйб Фукс, один из руководителей медицинского факультета Университета Макгилла, весьма ярко описал это в своей статье The Military Metaphor of Modern Medicine («Военная метафора современной медицины») [2009].

Здравоохранение до сих пор строится вокруг специальностей, а не сотрудников или даже пациентов: органы (кардиология), периоды жизни (педиатрия, гериатрия), техники и технологии (хирургия, радиология) и, конечно, болезни (онкология). Фактически медицина рассматривает не пациента, а его болезнь: «Камень в желчном пузыре – палата № 6», «У него диабет», «У пациента разрыв мочевого пузыря на операционном столе!» Таким образом, «эта штука», «эта болезнь» должна быть так или иначе «ликвидирована» способами, принятыми у военных: «война с болезнью», «победа над раком», «лечение волшебными пулями», «клетки Т-киллеры», «инвазивные опухоли» (которые Фукс описывает как «империалистический, военизированный взгляд на экспансию»). Также следует прибегнуть к «усилению сил обороны организма», а иначе «сражение будет проиграно». Фукс добавляет: «Всемирная организация здравоохранения даже классифицирует эпидемии по степеням опасности, подобно тому, как Пентагон делает это с угрозой террористической атаки».

И кто же стоит на передовой в этом сражении? Врачи, конечно: «битва» не может быть выиграна без «выполнения предписаний врачей». Эта метафора предполагает и вовсе «героический подвиг доктора, почти всегда лично ответственного за идентификацию коварной болезни, угнездившейся в теле пациента, и создания условий, необходимых для ее уничтожения или удаления из организма больного» [2009, с. 5]. Таким образом, больной из личности превращается в поле битвы, на котором сходятся в беспощадном поединке врач и коварная болезнь, «в то время как голос человека уже никому не слышен… И когда доктор перестает слышать голоса своих пациентов, это значит, он глух к голосу своей души» [2009, с. 8].

Фукс вспоминает, что ответила медсестра на его вопрос, не думает ли она учиться на врача: «Да, я размышляла об этом. Но я не хочу терять контакт с пациентами».

Точно так же, как в самом пассивном пациенте может скрываться на удивление активная личность, от которой зависит собственное здоровье, так и в популяцию эпидемиологов могут затесаться врачи, не отупевшие окончательно от бесконечных статистических выкладок. На самом деле очень многие потребители услуг здравоохранения вовсе не пациенты. Обращаясь за советом к диетологу, мы можем быть совершенно здоровыми: просто хотим и впредь оставаться такими. И когда диетолог называет нас клиентами, это, конечно, лучше, чем «покупателями», но я бы все-таки предпочел, чтобы нас считали личностями.

Когда врач или медсестра огораживают пациента реальными ширмами, их неспособность увидеть личность может стать серьезным препятствием лечению. (Вспомните вмешательство доктора Уорвика в деятельность юного пациента.) Спасибо интернету: теперь любой неспециалист может задать какой угодно вопрос и даже распознать ошибки профессионала.